Орден-I

Теперь он благодарен за всё, что с ним было. За то, что у него отняли так много и дали так мало. За то, что он стал рабом своего тела, но смог перешагнуть через него же, когда было нужно. За его «дар», который до самого последнего дня он считал проклятьем. За то, что в его жизни появились люди и не совсем люди, которые столкнулись с ним, словно с кометой, летящей на Солнце, и сбили его траекторию в нужную сторону.

Лампа погасла. Стол и обрывки морга исчезли. Ноги оторвались от земли, и его понесло вперёд, в темноту. Огонёк сигары остался позади, показалось, что Бенисио коротко рассмеялся ему вслед. Пространство вокруг постепенно заполнялось светом, ветер начал стачивать чёрный песок.

Фиолетовый саван под его порывами пронёсся мимо, упал, покрылся множеством разрывов и царапин, состарился, выгорел, распался на отдельные нити и ушёл в почву.

Послышался низкочастотный гул. Вдалеке замелькали вспышки. Человек, высеченный из чёрного камня, схватился с жутким созданием, увенчанным короной из ветвистых и острых рогов. Он пытался утащить чудовище обратно в темноту, но слабел. Вспышки становились сильнее и до Лиама донеслись далёкие раскаты грома.

Лиам услышал крик, полный ужаса. Молодая девушка тонула в тёмной и холодной воде. Ей было страшно, но не от холода и воды, а от того, что скрывалось в них. Лиам хотел протянуть к ней руку, но его потащило дальше. Видения мелькали с ужасающей скоростью.

Его протащило мимо Тары, она проводила его взглядом единственного глаза, стоя на горе из костей и черепов. Её волосы развивались, лицо стало маской, полной злобы. «Предатель», — сорвалось с её губ.

Бездомный с босыми ногами, покрытый потом, напуганный чем-то зловещим, звал кого-то в темноте. Ему отвечало эхо его собственного голоса, и с каждым зовом это эхо становилось тише. Темнота обступала его, а он отчаянно пытался снова разжечь костёр.

Человек с аристократичными чертами лица храбро сражался со множеством врагов. Но силы его кончились, огонь мести в нём затих, он покинул сражение, поднялся по тоннелю из острого камня вверх и вышёл в пустыню навстречу разгорающейся заре. Первые лучи солнца коснулись его кожи, глаз и волос, сожгли их, поставили его на колени и превратили в прах.

Иссушенный старик, в необычной чёрной одежде и снопах неонового света, смотрел на него с ненавистью и презрением. В руках он сжимал что-то похожее на винтовку и собирался пустить её в ход.

Где-то рядом послышался звук разбитого стекла, хлопок и знакомый голос, прокричавший «нет!».

И на этом его стремительное движение прекратилось.

Ноги коснулись земли. Лиам смотрел на белую ручку обшарпанной двери его детского шкафа, вросшего прямо в скалу. Осталось только дернуть её, открыть дверь и сделать шаг.

— Войди, — услышал он шёпот, принесённый порывами ветра.

Кто-то сжал его руку. Лиам опустил взгляд и увидел Омара. Он улыбнулся Лиаму умиротворённо и нежно, кивнул, смело взялся за ручку и дёрнул. За дверью не было ничего. Омар сделал шаг вперёд и растаял в темноте. Очередь была за Лиамом.

Лиам застыл. Позади была боль. Не эфемерная, а боль, которую узнал Лиам. Боль Лиама. Так хотелось её оставить и никогда больше не чувствовать.

Впереди, в темноте показалось далёкое пятно света. Конец одного пути и начало нового. У него будет другая жизнь, он снова будет дышать, снова будет чувствовать, снова будет проходить всё заново. Снова познает боль. Может, на этот раз её будет меньше, а может и куда больше. Может, на этот раз он справится с ней достойнее. И так пока он не будет готов перейти на ступень выше, в место, которое человек уже не в состоянии представить.

Или же ему стоит немного передохнуть в этой темноте, пока всё, что было Лиамом не забудется, и не станет чем-то совсем несущественным. Набором интуиции и инстинктов, которые он возьмёт на следующую миссию.

Мутное маленькое пятно вылезло с той стороны и замёрло на поверхности дверного проёма. Маленький мохнатый мотылёк шевелил усиками и смотрел на него своими странными глазами. Старый сосед по камере расправил крылья и упорхнул куда-то Лиаму за спину.

Лиам оттолкнулся и, набирая скорость, устремился вперёд. Его мысли начали ускользать, словно отпущенные воздушные шарики. Он становился частью тихой и безмятежной реки. Погружался на тёмную её глубину.

И уже почти перестав быть собой, он вдруг почувствовал нечто в своей груди. Боль, расходящуюся от удара. И ещё один удар.

Темнота вдруг начала заполнятся звуками. Стуком его сердца, голосом мамы, треском винтов вертолёта, выстрелами, криками инструкторов, скрипом шприцов, речами безумцев, сиренами скорой, старым и надрывным блюзом, клятвами Ордену, шутками Йована, молчаньем Уны, не требующем слов, неясными голосами и чудесной, но грустной песнью на незнакомом ему языке.

Пятно света впереди загородила фигура, затянутая в саван. Движение остановились. Мысли поднимались с глубины, выстраивались в цепочки и пытались ползти наверх. Лиам выдохнул, в груди болело, захотелось курить. Весь этот путь и снова…

Эта…

Спутанность.

Конец.