Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Я был плохим кавалеристом,
но поступил в уланский полк.
В полку, в местечке неказистом,
я озверел совсем, как волк.

Когда б не дочь телеграфиста,

Я 6 вовсе тронулся умом.
Хоть малым слыл я не речистым,
начать роман решил письмом.

А чтобы скудный свой умишко

не обнаружить перед ней,
я натолкал стихов в письмишко:
там Пушкин был, и Фет, и Мей.

Я ей про чудное мгновенье,

конечно же, упомянул
и прочие стихотворенья
российских авторов ввернул.

Хвала тебе, студент Хиронов,

меня ты славно подковал!
Премногих стоят миллионов
стихи, что ты в меня вбивал.

Как хорошо, что в обученье

к тебе попал я с юных лет!
Когда б не к лошадям влеченье,
я тоже вышел бы поэт.

А дочь телеграфиста, Ганна,

смотрю, уже того, бледна,
все дни проводит у окна,
в надежде угадать улана.

И вот однажды я прокрался

под вечер к Ганне в темный сад,
и предо мной нарисовался
её задумчивый фасад.

"О донна Анна, донна Анна! -

запричитал тихонько я, -
сколь жизнь тобою осиянна,
сколь участь счастлива моя!"

Смотрю: она заворожённо

идет на голос мой в кусты.
Шепчу: "О Анна, белла донна!"
она в ответ: "Коханый, ты!"

Помимо яблони да груши

луна свидетелем была,
как наши пламенные души
друг другу отдали тела.

Да соловей бельканто дивным

союз наш пылкий освятил.
И наслажденьем непрерывным
тот май для нас с Анютой был.

Июнь был тоже наслажденьем,

июль был сказкой без забот,
был август дивным сновиденьем...
Сентябрь принес нежданный плод.

Плоды на ветках заалели,

налился силищей арбуз,
и у моей мадемуазели
под грудью навернулся груз.

Внушив нашкодившей мерзавке,

чтоб до поры сокрыла грех,
я подал рапорт об отставке
и скрылся в Питер ото всех.

А года через два на Невском

мне повстречался ротмистр Шпак,
назвал меня жидом еврейским
и потащил меня в кабак,

и там поведал, как Гануся

позор таила, сколь могла,
да наступила вдруг на гуся
и прямо в луже родила.

Мальчонку окрестили Павел,

он сросся пузом с головой,
но Витке, медик полковой,
каприз натуры вмиг исправил.

Мы выпили за здравье сына,

и за Ганусю, и за полк.
Тут заиграли два румына
свой флуераш. И Шпак умолк.

И в это самое мгновенье

меня постигло озаренье:
то Пушкин, Надсон, Мей и Фет -
они виновники паденья
всех жертв моих во цвете лет.

Моими пылкими устами

они сбивали дев с пути,
моими цепкими перстами
сжимали перси их в горсти,
не устыдясь себя вести
разнузданнейшими хлюстами...

Пока пиликали румыны,

себе простил я все грехи.
Весьма полезны для мужчины
российских авторов стихи.

Удачный круиз