Орден Манускрипта. Книги 1-6

— Я чувствую ее, знаешь ли. — Элиас тяжело дышал. Он лежал на спине на рваном матрасе, из многочисленных дырок в котором торчал конский волос. В руке у него был зажат грязный пустой кубок.

Прейратс задержался в дверях:

— Что чувствуете, ваше величество?

— Звезду, красную звезду. — Элиас показал на затянутый паутиной потолок. — Она висит над головой, смотрит на меня, как глаз. Я все время слышу пение.

— Пение?

— Песню, которую меч поет звезде — или звезда мечу, я не могу сказать точно. — Его рука упала и, как белый паук, забралась на длинные ножны. — Она поет в моей голове. Пора! Пора! — голоса все время повторяют это. — Он засмеялся надтреснутым, дребезжащим смехом. — Иногда, просыпаясь, я обнаруживаю себя в одной из комнат замка и не могу вспомнить, как я туда попал. Но я слышу песню и чувствую, как звезда горит во мне, равно днем и ночью. У нее огненный хвост, как у дракона. — Он помолчал. — Я выйду к ним.

— Что?! — Прейратс развернулся к постели короля.

— Я выйду к ним — к Джошуа и его войску. Может быть, именно для этого настало время — об этом говорит меч. Время показать им, что я теперь не тот, кого они знали. Что их бессмысленное сопротивление просто глупо. — Он закрыл лицо руками. — Они… они моя кровь, Прейратс.

— Ваше величество, я… — Прейратс казался немного смущенным. — Они же ваши враги, Элиас. Они желают вам только зла.

Смех короля прозвучал почти как рыдание:

— А ты желаешь мне только добра, верно? Вот почему каждую ночь, с тех пор как ты отвел меня на эту гору, меня мучают кошмары, которые Бог не послал бы даже грешникам в аду. Вот почему мое тело горит и ноет, так что впору закричать.

Прейратс нахмурился:

— Вы страдаете, мой король, но ведь вы знаете, во имя чего. Час близок. Не дайте вашим мукам потерять всякий смысл.

Элиас махнул рукой:

— Уходи. Я не хочу больше разговаривать. Я сделаю то, что считаю нужным. Я хозяин этого замка и этой страны. — Он бешено жестикулировал. — Уходи, будь ты проклят! Мне больно!

Алхимик поклонился:

— Я молюсь об отдыхе для вас, ваше величество. Я ухожу.

Прейратс оставил короля смотрящим на темный потолок.

Постояв молча в коридоре, священник вернулся к закрытой двери и несколько раз провел рукой по петлям, раме и дверному замку, беззвучно шевеля губами. Закончив, он кивнул и быстро пошел по коридору, стуча каблуками.

Тиамак и Стренгъярд прогуливались, спускаясь по склону. Снег больше не шел, но толстым слоем лежал на земле.

— Я собираюсь через несколько секунд превратиться в кусок льда, — сообщил Тиамак, стуча зубами. — Как ваш народ может так жить?

Стренгъярд тоже дрожал.

— Это ужасный холод по любым меркам, но у нас есть толстые стены, чтобы прятаться за ними, и костры — то есть, я хочу сказать, у некоторых счастливчиков. — Он споткнулся и упал на колени в большой сугроб. Тиамак помог ему подняться на ноги. На подол рясы священника налип снег. — У меня большое искушение выругаться, — сказал Стренгъярд и невесело засмеялся. Облачко пара вылетело у него изо рта.

— Обопритесь на меня, — убеждал Тиамак. Растрепанные волосы и грустное лицо священника разрывали ему сердце. — Когда-нибудь вы должны побывать во Вранне. Нельзя сказать, что там очень хорошо, но по крайней мере никогда не бывает холодно.

— С-сейчас это з-звучит очень с-соблаз-знительно.

Штормовые облака разошлись, и в небе мерцала россыпь тусклых звезд. Тиамак смотрел вверх.

— Она кажется такой близкой.

Стренгъярд проследил за его взглядом, снова споткнулся, потом с трудом выпрямился. Звезда завоевателя, казалось, висела прямо над Хейхолтом, ужасная красная дыра с хвостом, похожим на кровавый мазок.

— Она и правда близко, — сказал священник. — Я ее чувствую. Плесиннен Мирменис писал, что такие звезды извергают дурной воздух. Д-до сих пор я не знал, верить этому или нет, но если и была когда-нибудь звезда, которая истекает з-злом, так это она. — Он обхватил себя руками. — Иногда я думаю, не последние ли это дни, Тиамак.

Болотный человек не хотел думать об этом.

— Здесь все звезды немного странные. Мне все еще кажется, что я узнаю Выдру и Песчаного Жука, но они выглядят растянутыми и измененными.

Стренгъярд прищурил свой единственный глаз:

— А звезды и мне кажутся странными. — Он вздрогнул и перевел взгляд на доходящий до колена снег. — Я боюсь, Тиамак.

Бок о бок они шли, спотыкаясь, к лагерю.

— Хуже всего то, — сказал Тиамак, держа руки над самым огнем, — что у нас нет на наши вопросы ответа лучшего, нежели тот, что был, когда Моргенс послал к Ярнауге первого воробья. План Короля Бурь остается совершеннейшей загадкой, так же как и та единственная возможность остановить его, которая у нас есть.

Маленькая палатка наполнялась дымом, несмотря на отверстие в потолке, но сейчас не это беспокоило Тиамака; в сущности, дым даже делал обстановку более домашней.

— Это не совсем верно. — Стренгъярд закашлялся и помахал рукой, отгоняя дым. — Кое-что мы узнали. Что Миннеяр — это Сверкающий Гвозь, например.