«Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

В 1921―22 годах царила послевоенная разруха, свирепствовал голод. Настроение мотовилихинских рабочих было весьма беспокойным, они очень болезненно реагировали на все трудности, что, как обычно, все выливалось в возмущение против непосредственного руководства, олицетворявшего в глазах рабочего пороки и бессилие власти. В подобной ситуации стоило любому записному оратору сказать что-нибудь против ответственного работника, за ним немедленно шли рабочие. Социальную базу мясниковщины составляли практически все рабочие Мотовилихи, в том числе коммунисты и даже левые эсеры. Объявляя себя представителем «чистой» пролетарской демократии, Мясников занимал совершенно непримиримую позицию в отношении других социалистических партий: победа в гражданской войне была одержана благодаря тому, что большевики дрались как с белогвардейской контрреволюцией, так и с меньшевиками и эсерами. Следовательно, не единый фронт с II и II ½ Интернационалами, а война с ними — вот лозунг, под которым будет происходить социальная революция во всем мире, провозглашали сторонники Мясникова[184].

В марте 1922-го Мясников был исключен из РКП(б) и арестован за разложение партийных рядов. После 12-дневной голодовки он был выпущен на поруки, но деятельность свою не прекратил. Из выразивших ему сочувствие рабочих-коммунистов Перми и Мотовилихи Мясников создал небольшую тайную организацию под названием «Рабочая группа». Группа продолжала придерживаться осуждения тактики Коминтерна, в частности тактики единого фронта, тяготея к анархо-синдикалистскому уклону типа оппозиции Унитарной конфедерации труда во Франции или Коммунистической рабочей партии Германии. В одном из своих воззваний «К пролетарской части РКП(б)» группа указывала на опасность, угрожающую завоеваниям Октябрьской революции 1917 года в результате политики «господствующей в РКП(б) группы», приведшей к «абсолютному бесправию рабочего класса». «Рабочий класс России и в первую голову его коммунистическая часть должна найти в себе силы отстоять свою партию от этой зарвавшейся кучки интеллигентов», — призывали мясниковцы[185].

«Рабочая группа» выступала против нэпа, расшифровывая его аббревиатуру как «новая эксплуатация пролетариата». Чтобы не дать окончательно себя закабалить, пролетариат, по мнению группы, должен организоваться в «государственный класс», принимающий участие в управлении обществом. Насыщенное митинговым красноречием нелегальное литературное творчество «Рабочей группы» стержнем пронизывает высокомерие и недоверие к интеллигентным верхам партии и «интеллигентщине» вообще. Отсюда неприкрытая вражда мясниковцев к другой нелегальной партийной группе под названием «Рабочая правда», которая образовалась из небольшого числа коммунистов-интеллигентов и, по отзывам ГПУ, явно тяготела к меньшевизму. «Рабочая правда» на деле никакой массовой работы среди рабочих, будучи от них совершенно оторвана, не вела, ограничиваясь вербовкой сторонников среди учащейся молодежи, связанной с РКП(б).

Воззвание группы «Рабочая правда» «к революционному пролетариату России и всем революционным элементам, оставшимся верным борющемуся рабочему классу» за декабрь 1922 года гласило: «В тяжелые месяцы идейной растерянности и разброда в партии и апатии среди рабочего класса, мы, группа коммунистов, ставим своей задачей борьбу за выявление классовой пролетарской позиции» — под таким лозунгом самоопределилась и оформилась осенью 1921 года наша группа в журнале «Рабочая правда». Пора приступить к собиранию сил для отпора наглеющему капиталу. Компартия неустанно повторяет рабочим, что они в стране «диктатуры пролетариата», но жизнь убеждает их, что они в стране произвола и эксплуатации[186].

Рабочеправдинцы полагали, что большое прогрессивное значение Октябрьской революции заключалось в том, что в результате ее «перед Россией открылись широкие перспективы быстрого превращения в страну передового капитализма». Политическую близость группы к меньшевизму характеризовало ее обращение к международному пролетариату и, в частности, революционным организациям II Интернационала, которые «Рабочая правда» считала наиболее близкими себе. Характерным для группы было и то, что некоторые ее члены, являясь по своим убеждениям последовательными меньшевиками, в то же время считали необходимым оставаться в рядах РКП(б).

Образования, подобные «Рабочей группе» и «Рабочей правде», были обязаны своим возникновением существованию объективных противоречий внутри партии, постоянно воспроизводивших проблему «верхов» и «низов», и, кроме того, относительной воздержанностью органов ГПУ, еще не нацеленных в то время на хирургическое удаление всех шероховатостей с облика партии. Загнанные в подполье группировки, которые в лучшие свои дни насчитывали не более чем по 50 человек, были лишены какого-либо заметного влияния на партийные дела и даже в малой степени не являлись серьезными участниками борьбы за передел партийно-государственной власти.

Организационный разлад