Орден Прометея

Начнем с прихода Патрульных. Предсказатели-лжепророки успели сбежать из Ротебурга заранее, дня за два, потому рассвирепевшие Слуги Господней Воли бросились терзать Константина Клодена, экзорциста. Пока что не костер и не пытки. Клетка позора. Колодки. Однако довольно для папаши Анри. На Главной площади воздвигли самопальный эшафот, привинтили клетку, в которой бродячие артисты выставляли напоказ диких животных, и каждые полчаса призывали Константина, разутого и раздетого, покаяться и сознаться в неверном истолковании Святого Писания, и отречься от своих крамольных методов исцеления болящих. Основой для обвинений послужили сочинения Святого Морфана Ирригийского, содержащих весьма точный состав преступных деяний, на которые может быть искушаем экзорцист. Вот некоторые выдержки сего досточтимого документа:

– экзорцист должен принадлежать к цеху и иметь при себе бумагу с печатью установленного образца, подтверждающую таковой его статут…

– экзорцист во время процедуры изгнания бесов руководствуется исключительно текстами поучений святых отцов Церкви и не привносит в их слова искажающий смысл…

– противно самой сути экзорцизм употребление экзорцистом слов и символов, незнакомых церковной традиции, упоминание имен собственных кроме имени болящего и Господа нашего, придание особого значения надписям и изображением, создание амулетов и сомнение в божественной сути Провидения…

– ежели паче чаяний болящий не исцелился, то экзорцизма могла не возыметь действия по причине малой веры экзорциста, либо малой веры присутствовавших, либо малой веры болящего, либо того, что страдания болящего суть необходимая ступень в самосовершенствовании…

Без малого всех пунктов обвинения набралось сорок сороков, что не облегчало положения Константина. Еды ему не давали, только воду. Впрочем, дальнейшие события вынудили Патрульных убраться вон, да с такой скоростью, что они часть вещей оставили на постоялом дворе, чего уж говорить о завершении судебных разбирательств.

Ганс Печник, или Ганс Истопник, слыл в Городе юродивым, дурачком. Был ли он таковым – выяснить затруднительно. Возможно, он и был идиотом, но вот восстание поднять сумел, так что, Шварцриттер оказался весьма возмущен встретившей его в Ротебурге действительностью.

Они вышли на площадь, обнесенную каменной стеной, выкрашенной в канареечный цвет. Парадный вход был обозначен мощными пилонами – серыми, безликими, громадными, внушающими трепет. На воротах стояли часовые, одетые в синее с желтым. Кирасы и шлемы матово блестели в свете луны.

Лазарь в который раз вытащил на всеобщее обозрение бумажку с зеленой печатью, что-то шепнул, и стража пропустила их без слов. Ротмунд спиной ощущал, что они еще долго провожали их взглядами.

Площадь за оградой была хаотично застроена двух– и трехэтажными зданиями. Порою, первый этаж полностью врос в землю. На узких окнах – решетки. Высокие черепичные крыши утыканы трубами дымоходов.

Площадь показалась в неверном свете луны гигантской и страшно пустой. Юлиус заставил себя следовать за Посланником. Они успешно добрались неведомыми тропами до почерневшего дома, от которого несло сыростью и гнилью. Дом оброс мхами и грибами. Вместо дверей – полуосыпавшаяся арка, ведущая в нутро, в утробу дома.

Тепло и духота мягко обняли вошедших. Лазарь поежился, Ротмунд быстро облизнул сухие губы. Посланник решительно повернул направо, налево, вниз по лестнице, на ощупь по коридору с низкими потолками. 'Зришь ли ты святое пламя веры?! Попробуй на вкус власть Господа нашего!' – гневно, издевательски, отзывался эхом на каждый шаг голос в мозгу Юлиуса. Ротмунд упрямо не замечал этих назойливых мыслей и, уж тем более, не отвечал злопыхателю. Он изначально установил для себя правило и ревностно его соблюдал: прислушиваться советов, но не говорить с незнакомыми существами, запрудившими его сознание.

Меж тем путь перегородил несомненно человек, но какой человек! Его кожа изъязвлена и сочится желтой сукровицей, глаза закатились, язык вывалился изо рта. Словно слепец, он вытягивал вперед руки. Его одежда изодрана. Он бос и хром, но, неким чутьем опознав присутствие чужаков, он прытко выбежал наперерез. Юлиус не испугался, скорее, опешил. Ничего более изумительного он не видывал. Отступил на шаг, откланялся:

– Доброй ночи, сударь. Мы ищем Великого Инквизитора.

Долгая пауза. Ротмунд уже задумался, не проскользнуть ли мимо покачивающегося взад-вперед, полуживого человека, как тот раскрыл гнилой рот и ме-е-е-еэдленно спросил:

– А вам кого?

Юлиус повторил. Еще пауза.

– А вам зачем?

Лазарь, убежавший вперед, вернулся и дернул Ротмунда за рукав куртки.

– Я знаю дорогу. Не тратьте время попусту.

– Кто это был?

– Это один из корпусных монстров. Их здесь пруд пруди.

– Корпусных монстров?..

– Да. Дом Святого Правосудия или, как его обычно называют, Дворец Инквизиции, – это множество корпусов, соединенных подземными туннелями, и в этих туннелях бродят корпусные монстры. Чего непонятного?..

– Все понятно. Эти бедняги – прокаженные? Они от природы увечные? Или…