Орден Розги. Дрессаж

— Прекрасная у тебя задница! Великолепный кусок плоти. Нежный… упругий… белый… Что если немного разукрасить его? Сделать ярко-розовым? Ужасно хочется твой зад как следует потрясти, прежде чем мы продолжим чтение. Ты знаешь, о чем я. Но прежде чем мы приступим к основному блюду…

С этими словами Мастер вытащил из штанов свой член и указал на него ученику. Тот немедля бросился на колени и обхватил губами длинный толстый орган, изо всех сил пытаясь вобрать в рот как можно больше.

— Вот так, хорошо… Соси, как следует, голубчик… Возбуди своего Мастера так, чтобы ему хотелось выпороть тебя сильнее. В этом твоя первейшая обязанность, ты здесь именно для этого, так что старайся сильнее. Чем лучше ты будешь работать, тем сильнее будет наслаждаться твой господин. А чем сильней будет твое унижение передо мной, тем лучше ты докажешь, что сможешь стать способным послушным рабом. Так что соси сильнее, да… мне не видно твоих ног, передвинься-ка к зеркалу, чтобы я видел тебя со всех сторон. — Он схватил ученика за волосы и принялся подталкивать его к зеркалу. — Я разрешал тебе выпускать член изо рта?! Ну-ка не останавливайся, продолжай сосать!

Они оказались рядом с зеркалом, и Мастер наконец получил желаемый обзор.

— Теперь хорошо, — сказал он. — Вытяни ногу назад… еще… Вот, это та же поза, в какой ты был на последнем уроке, когда на мне были кожаные штаны. В тот раз это выглядело немного иначе, более мощно, что ли… ты выглядел более униженным, но так тоже неплохо. Что ж, продолжим… сбавь немного обороты, я не хочу кончать тебе в рот, на этот раз я предпочту наполнить другое твое отверстие.

Ученик смиренно трудился, стараясь угодить своему господину. Он ощущал, как толстый член все больше растягивает ему губы и достает до самого горла. Внезапно Мастер оттолкнул его.

— Вставай! Пора высечь тебя! Ложись, как следует, на диван!

Дальнейшая экзекуция была неописуемой. Любой, кто хоть раз испытывал подобное, предпочтет ослепнуть, лишь бы не читать эти строки. Мастер вооружился плетью, и на нежную плоть ученика обрушились двадцать пять ударов. А после того, как белые ягодицы окрасились в ярко-розовый цвет, Мастер отложил свое грозное орудие и стал шлепать по ним ладонью.

А ведь его рука была опаснее любого инструмента, когда Мастер сердился.

Это была та самая рука, которую ученик облизывал при первой возможности.

Безжалостная рука, которую ученик должен был целовать, произнося ритуальное «спасибо»… Это обязательное «спасибо», о котором тот порой забывал, потому что голова была пуста, а ягодицы горели от боли… И разумеется, он забыл о нем и на этот раз…

— Простите, Мастер! — воскликнул ученик, опомнившись. — Это потому, что мне больно!..

Но Мастер вышел из себя, и снова начал пороть раба плетью, чтобы быть уверенным, что в следующий раз тот не забудет о благодарности…

Ну и чтобы закрепить результат, Мастер решил приговорить беднягу к двадцати ударам ременной плетью… При этом ученику нужно было самому отсчитывать удары один за другим, словно можно было вынести их.

— …Ох… два… три… четыре… — покорно считал ученик сквозь слезы. Он же прекрасно знал, что если слишком долго тянуть со счетом, следующий удар окажется еще сильнее.

— …О-о-ох!.. О, господин!.. да… одиннадцать… двенадцать… О-о-ох!.. — И наконец счет все-таки доходит до — …Восемнадцать… девятнадцать… двадцать… А-а-ахх… спасибо, Мастер…

И затем последовало изнасилование, как венец происходящей экзекуции. Было ли это ужасно? Или восхитительно? Сначала господин заставил своего испуганного раба томиться в ожидании — на четвереньках, с опущенной головой и высоко вздернутым задом… Затем последовало первое прикосновение члена к отверстию, от которого ученик всегда вздрагивал. Он ждал его, но оно всегда было неожиданно, чувствительно и крайне унизительно! Первое нажатие членом на анус было нежным, но потом господин становился требовательнее, и вот уже его член таранит недостаточно разработанное отверстие. Секундное промедление, а затем следовал сильный толчок, безжалостное вторжение, заполнение до предела и, наконец, грубое обладание, заставляющее чувствовать себя вещью… вещью, принадлежащей грозному хозяину, который использует твое тело лишь как приспособление, резервуар.

…Вдруг безжалостное орудие вонзается в истерзанную плоть до самого основания и замирает… и внутри разливается постыдная обжигающая струя, являющаяся одновременно свидетельством наслаждения господина и полного порабощения его ученика.

Мастер замер на мгновение, и раб почувствовал, как дергается его пенис в глубине растянутого заднего прохода.

Да, именно так все и было.

Через пять минут, как будто только что произошло нечто совершенно обыденное, Мастер снова усадил ученика у своих ног и спокойно продолжил чтение с прерванного момента.

«Однако она знала, какой страх охватил юношу при ее последних словах. Дрожащим голосом он взмолился:

— О Боже, тетя! Только не это! Вы не можете наказать меня так же, как на том рисунке! Только не эти кожаные трусы… не этот пояс! Я умоляю вас, это слишком жестоко!