Орден Сталина

До завтра Николаю ждать совсем не хотелось.

– Можешь что-нибудь с наблюдателямисделать – не убить, конечно, а как-нибудь нейтрализовать?

– Разумеется, милорд. Я могу усыпить и того и другого. При этом оба они будут считать, что до утра не сомкнули глаз.

Это Скрябину вполне подошло. Десятью минутами позже (за окнами была уже самая настоящая ночь) он положил в карман брюк маленькую бархатную коробочку и покинул свою квартиру, преспокойно выйдя через парадную дверь. На некотором расстоянии от подъезда мирно дремал на скамеечке крепкий детина в клетчатой рубашке-ковбойке. Моросил мелкий теплый дождик, и его капли падали на запрокинутое лицо филера.

8

Коля добрался до подворотни, куда выходила его конспиративная квартира, около двенадцати часов ночи. Пока он шел, дождь продолжался, и юноша успел намокнуть – но даже не почувствовал этого. Шаги его гулко отдавались от сводов старинной арки, но и звука собственных шагов Коля не слышал. Он только мельком огляделся по сторонам, прежде чем вставить ключ в замочную скважину неказистой входной двери.

Анна, конечно, не спала, дожидалась известий. Едва заслышав скрежет ключа, она скользнула в прихожую, распахнула дверь сама. А затем, ни слова не говоря, обняла Колю, прижалась лицом к его намокшей рубашке. Некоторое время они так и стояли: молча, под тусклой пыльной лампочкой без абажура, слегка покачивавшейся на перекрученном шнуре. Когда Анна отстранилась, лицо ее было влажным – вероятно, от соприкосновения с мокрой тканью.

– Извини, что я так долго, – с некоторым усилием выговорил Скрябин. – Идем в комнату, я всё тебе расскажу…

– …и товарищ Сталин пообещал реабилитировать всех кинодокументалистов, – сказал Николай. – Так что НКВД не станет больше преследовать тебя, даже если ты открыто объявишься в городе.

Его возлюбленная при этих словах только коротко вздохнула. Дурное предчувствие кольнуло Николая, и он некоторое время собирался с духом, прежде чем задать свой вопрос:

– Скажи, – он пристально глянул на Анну, полусидевшую, полулежавшую на скрипучей кровати рядом с ним, – ты никуда не выходила, пока меня не было?

– Миша сказал тебе, что видел меня? – тотчас догадалась красавица.

– Так значит, это была ты. – Колин голос совсем не понравился молодой женщине. – И как ты узнала, куда собирается идти Стебельков?

Анна раскрыла уже рот, чтобы рассказать – и про свой сон, и про эфирного двойника, но заколебалась. И даже не потому, что думала: Коля ей не поверит. Он, несомненно, поверил бы, но слишком многое тогда пришлось бы ему объяснять. Скрябин, однако, истолковал ее молчание по-другому.

– У тебя есть какой-то способ связаться со Стебельковым, не так ли? – произнес он мягко – но с явственной горечью. – Ты переговорила с ним, и он поделился с тобой своими планами?

– Коля… – Анна отшатнулась и посмотрела на него непонятно; во всяком случае, сам Николай не понял значения этого взгляда, должно быть, из-за слабого освещения в комнате.

– Я не просто так спрашиваю. – Он поднялся с кровати, прошелся по комнате. – Если ты вошла в контакт с ним, это может быть очень важно, потому что…

Анна не стала дожидаться, пока он договорит.

– Не доверяешь мне, стало быть? – Коля и не подозревал, что она может говорить таким тоном. – Вероятно, с самого начала не доверял?

Она откинулась на спинку кровати, и вот тут-то приключилась главная неприятность.

На спинке висели Колины брюки, и резкое Аннино движение сбросило их на пол. Из брючного кармана выкатилась бархатная коробочка. Молодая женщина почти машинально потянулась к ней, подняла ее и раскрыла.

Скрябин ожидал какой угодно реакции на свой подарок, но только не такой. Лицо красавицы вмиг закаменело, губы сжались в одну прямую линию, взгляд застыл, омертвел.

– Это тебе, – сказал Коля – просто потому, что надо было сказать хоть что-то. – Я думал, они тебе понравятся…

На черном бархате поблескивали сапфировые серьги – изумительно красивые, сделанные в виде цветков вереска.

Анна уронила руку с коробкой на одеяло; казалось, все силы разом покинули ее.

– Когда ты узнал? – спросила она так тихо, что Николай едва расслышал ее.

– Узнал – что? – не понял он.

– Про меня… – Взглядом она почему-то показала на серьги.

«Она повредилась умом, пока сидела здесь и дожидалась меня, – решил Коля. – А я-то, я-то хорош – почему я не догадался послать к ней Азота, сообщить о себе?..»

– Аня… – Он склонился к ней, осторожно коснулся ее руки, попытался заглянуть ей в глаза; но она смотрела куда-то вбок. – Что-то не так? Если серьги тебе не нравятся, давай их выбросим. Но я считал – они тебе подойдут под цвет глаз. Ведь у тебя глаза синие, как вереск.

Николай попытался взять ее за подбородок, чтобы всё-таки поймать ее взгляд, но при слове верескв Анну будто бес вселился. Она пнула Колю ногами в живот, а когда он, взвыв от боли, повалился на пол, вскочила, и как была – полуголая, в одной только комбинации, которая осталась от прежней жилички этой квартиры, – кинулась ко входной двери.