Орден Сталина

Всю оставшуюся дорогу – пока охранник конвоировал ее к лифту, пока поднимал на нужный этаж, пока топал сапогами у нее за спиной по бесконечным коридорам главного корпуса НКВД – красавица-кинооператор гадала, почему ее саму чекисты еще не обработалитак же, как погибшего только что парня? И находила этому только одно объяснение: Григорий Ильич хорошо знал, что ожидание неминуемой расправы – самая худшая из пыток. Нынешние же Аннины мучения явно доставляли ему редкое, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Иначе с какой стати было бы ему целовать ее во второй раз?

Перед тем как конвоир распахнул дверь семеновского кабинета, Анна зажмурилась – но не от страха: она знала, что именно ее ждет внутри. И дело было не в том, что второй – змеиный – поцелуй Григория Ильича сделал свое дело: одарил Анну новым, еще более ужасающим, даром предвидения. Новый дар включался лишь тогда, когда она находилась в одиночестве, в своей камере. Стоило хоть одному человеку оказаться с нею рядом, как пророческий талант покидал узницу. Но на что был ей этот талант, если каждый раз по ее приходе сюда всё происходило одинаково?

Из ярко освещенного коридора Анна попала в сумрачную муть душного, будто амбар в знойный полдень, помещения, освещенного одной лишь настольной лампой. И абажур ее был, как всегда, повернут в сторону двери, но благодаря нехитрой уловке Анны свет ее не ослепил. Приоткрыв глаза, она сразу увидела своего мучителя, который находился за пределами ярко-желтого светового круга, сидел за своим столом.

Однако теперь ее инквизитор был в кабинете не один. Свет лампы выхватил из мрака ярко начищенные сапоги, невидимый обладатель которых устроился на стуле в углу, забросив ногу на ногу. На колено он положил левую руку: странной формы, с чрезмерно длинным, почти обезьяньим, большим пальцем. И в руке этой была огромная золотая зажигалка с выгравированными на ней серпом и молотом.

Новенький заговорил, едва только Анна уселась.

– Позвольте мне спросить у гражданки Мельниковой, – обратился он к Григорию Ильичу, – что ей известно о человеке, который, выдав себя за сотрудника госбезопасности, похитил сегодня важнейшие улики с фабрики военных и учебных фильмов?

Глава 5 Самозванец

20 мая 1935 года. Вторник

1

После похорон, всю вторую половину дня двадцатого мая, Скрябин и Кедров занимались сбором информации. И для большей эффективности своих действий решили разделиться: Миша отправился в ЦАГИ – разузнать, что можно, о Благине, а Николай взял на себя беседу с кинодокументалистами, снимавшими катастрофу. Он рассчитывал найти участников съемочной группы на кинофабрике военных и учебных фильмов.

Что там их может и не оказаться, Коля понял лишь при подходе к проходным кинофабрики: возле самых ее ворот он увидал автомобиль – арестантский грузовик с глухим кузовом и зарешеченным окошками. Мгновенно, не думая, юноша свернул за угол близлежащего строения – двухэтажной кирпичной коробки, почти лишенной окон, – и стал наблюдать.

Минут двадцать или двадцать пять ничего не происходило. Затем ворота распахнулись, и – Колино сердце стукнуло вперебой: двое мужчин в форме НКВД вывели кого-то в наручниках. Но нет: это оказалась не красавица с рыжими волосами, а пожилой гражданин в очках, бледный, как срез картофельного клубня. Бедняга всё время крутил головой, обращаясь с каким-то вопросом то к одному из конвоиров, то к другому. Они, однако, ни слова не говорили в ответ и только подталкивали задержанного, чтобы тот шел быстрее.

Когда арестанта стали водворять в грузовик, он вдруг начал упираться и даже сделал попытку присесть на асфальт, но этот жалкий бунт закончился неудачей. Один из наркомвнудельцев коротко ударил задержанного ребром ладони по шее (тот немедленно обмяк), а второй – без усилия, будто пожилой гражданин был не тяжелее мешка соломы, – закинул его в кузов. Очки при этом свалились с лица бедняги и упали, не разбившись, на полоску травы у обочины дороги. Парни в форме НКВД на них не посмотрели, с легкостью запрыгнули в кузов «воронка», и почти тотчас до Колиного слуха донеслись звуки ударов и приглушенные стоны.

Коля переменился в лице и стиснул кожаную папку с конспектами.

Впрочем, избиение прекратилось довольно быстро. Наркомвнудельцы вылезли, отдуваясь, из грузовичка, заперли дверь кузова снаружи на задвижку, а затем вернулись к проходным и вновь вошли на территорию кинофабрики.

«Выпустить, что ли, старика, пока этиходят?» – мелькнула у Коли шальная мысль, но предпринять что-либо для ее реализации он не успел: сотрудники НКВД почти сразу вышли обратно. Но не с пустыми руками: они тащили, прижимая к животам, по огромной башне, составленной из десятков металлических коробок с кинопленками.

– Куда их, товарищ Семенов? – обратился один из парней к невидимому снаружи человеку, находившемуся в кабине грузовичка.

– Несите в арестантское отделение, – распорядился невидимка. Заслышав его голос, Коля вздрогнул. – В кабине для них места не хватит. Онамного наснимала…