Орден ветров (СИ)

Ноэ бросил короткий взгляд на Эдем, один сапог эльфийки обуглился, на ноге виднелся ожёг. На одежде в нескольких местах алели неровные рваные полосы. И тут Ноэ понял, что ему глубоко наплевать, что эти девочки-клоны такие же как Юфи, такие же как другие люди. Ему всё равно. Они преграда на его пути, а значит он уничтожит их, чтобы вывести Эдем отсюда. Уничтожит без капли жалости.

Правой рукой сражаться было не так удобно, так что атаки выходили не такими точными. Но какое это имеет значение, когда враг прямо перед тобой? Несколько быстрых атак энергетическими волнами, от которых клону удалось увернуться, блок и сразу контратака. Резкий взмах мечом, и на пол упали алые капли. Клон вскрикнула, словно живая настоящая девочка, но это всё фарс, она никогда не была настоящей. Клинок бури, и тело клона подбросило и завертело в урагане. На стенах бункера заплясали алые всполохи. Рассечение, и клон снова закричала. На руках, ногах, на всём её маленьком теле вспыхнули раны, а пушка, которой она пыталась защититься, разлетелась на части.

— Губительный… — Ноэ занёс меч над клоном, та сжалась в испуге.

— Ноэ!

Крик Эдем прорезал воздух, словно молния. На секунду сознание прояснилось, и первое, что увидел Ноэ — полные ужаса глаза Эдем.

А уже через мгновенье мир канул во тьму. Кто-то сзади ударил его в голову чем-то тяжёлым. Как бы ни пытался Ноэ удержать ускользающее сознание, ничего не получалось. Ноги подкосились, меч выпал из рук. Но ему сейчас нельзя было терять контроль, если он его потеряет то… то… Хотя, он ведь уже его потерял.

Среди полной темноты и гулкой звенящей тишины голос Жасмин был подобен раскату грома:

— Так вот кто из нас, оказывается, настоящее чудовище.

***

— Ты можешь объяснить мне, что такого ужасного я сделал?

Элисия сверлила хмурым взглядом полку ближайшего шкафа, Огами не сводил глаз с неё самой.

— Скажи уже что-нибудь, иначе я начну думать, что дело в этом шкафе.

Тишина в библиотеке стояла гнетущая, настолько гнетущая, что Элисии казалось, будто она не сможет вымолвить и слова, даже если захочет. Все её слова увязнут в этой тишине, как вязнут мысли, ведь мысленно она кричала. Мысленно она сыпала обвинениями и вопросами, кричала так громко, что, наверно, если бы не эта библиотечная тишина, её мысли можно было бы услышать, но то были лишь мысли. А вслух она не говорила ничего, потому что не знала с чего начать, потому что осколок зеркала истины врезался в кожу почти до крови, потому что ей было очень и очень страшно.

Огами сидел на подоконнике всего в метре от Элисии. Небо вдруг затянуло плотными ватными тучами, и слабый дневной свет бил ему в спину. На улице ощутимо похолодало, и этот холод прокрался в гильдийский дом. Элисию даже изредка потряхивало из-за этого холода или ей только казалось, что трясёт её именно из-за холода.

Элисия перевела взгляд и встретилась глазами с клириком. Он был совсем рядом, и это очень сбивало с мыслей. С одной стороны ей хотелось преодолеть это незначительное расстояние, уткнуться лицом ему в грудь, заключить в объятьях и разреветься, хотелось сидеть так очень-очень долго и, наверное, даже больше никогда не отпускать. Но это с одной стороны. С другой — хотелось его убить. Прямо сейчас, прямо на месте, потому что…

— Ты врал мне, — от собственного тона у Элисии пробежал мороз по коже. — Так долго врал, всем нам врал и врал. Изо дня в день. Зачем? Про трагедию бессонной лощины, про адептов, про драконьих потомков. Ты все время врал… Да кто ты после этого?! — голос волшебницы охрип из-за застрявших где-то в горле слёз. — Кто ты?..

— Элис, о чём ты? — уголок губ клирика нервно дёрнулся. — Я не…

— Хватит! — с этими словами Элисия наконец рывком выдернула осколок зеркала из кармана.

Зеркало блеснуло в тусклом дневном свете, и Элисия впервые смогла его увидеть. Осколок был не слишком большим, чтобы спокойно уместиться в глубоком кармане, но и не слишком маленьким, чтобы человек, сидящий всего в метре, смог хорошенько себя рассмотреть.

Хотя тот, кто сидел на подоконнике сейчас и очень грустно улыбался, был совсем не тем, кто сидел там мгновение назад.

Волосы словно выцвели до льдистой белизны, кожа тоже побледнела, от чего тени под глазами стали ещё заметнее. Зато глаза стали гораздо ярче, сверкнув ярко-алым, как два рубина.

Элисия ещё сильнее стиснула пальцы, сжимая осколок. Ей было совершенно не важно, что пальцы резались об острые края, она не ощущала боли. Красная капля медленно стекла по осколку, разделив его на две неравные половины, и упала на пол.