Орден ветров (СИ)

Эти слова звенели у Куруми в ушах, отдавались в бое сердца. Она должна была знать, кто это сделал, она должна была отомстить.

Собрав все силы, что у неё ещё остались, Куруми поднялась, опираясь на ствол дерева, под которое её перенёс Элрион, она только сейчас поняла, что он это сделал. Сам тёмный эльф аккуратно, словно боясь сделать Алариэн больно, осматривал тело.

— Нашёл что-нибудь? — спросила Куруми, так и замерев под деревом, не решаясь подойти ближе.

— Ничего, что указывало бы на убийцу, — ответил эльф, не оборачиваясь. — Но, скорее всего, это адепты. Больше, в общем-то некому.

Куруми перевела дыхание. Она знала своего врага. У её врага не было лица — вместо него маска. У её врага не было тела — вместо него алая ряса. У её врага не было души — вместо неё тьма, что чернее самой бездны.

Элрион всё так же аккуратно поднял Алариэн на руки, и Куруми подумалось, что она похожа на спящую, видящую дурной сон. Куруми бы хотелось разбудить Алариэн, но нет того, кто мог бы пробудить от вечного сна.

Подняв глаза на Элриона, Куруми посмотрела на него удивлённо и вопросительно. Уж от кого, а от него она не ожидала такой бережности, словно он начисто позабыл обо всей своей нелюбви к светлым эльфам.

— Даже у нас не в правилах бросать мёртвых на растерзание монстрам, — ответил Элрион на её взгляд.

Куруми виновато потупила глаза и, развернувшись, побрела в сторону Древа Жизни. Она ещё не знала, как расскажет об этом советнику. Хотя, есть ли смысл хоть что-то говорить, когда у тебя на руках тело мёртвого друга?

— И ещё кое-что, — Куруми резко развернулась на голос Элриона. В его глазах было то, чего она раньше в них никогда не видела — беспокойство. Беспокойство за неё. — Не отходи от меня далеко, тут может быть опасно.

***

Куруми делала шаг за шагом, и вроде бы в этом действии не было ничего сложного, но так только казалось. На самом же деле ноги будто налились свинцом, и Куруми казалось, что каждый шаг её сопровождает гулкий глухой удар. Она шла чуть впереди, Элрион сзади, неся на руках безжизненное тело Алариэн. Куруми до сих пор казалось, что Алариэн всё ещё может очнуться, со стоном открыть глаза и удивлённо посмотреть на тёмного эльфа, несущего её. Но этого, конечно же, не будет.

Куруми плохо помнила в какой именно момент к ним подоспели стражнцы, не слышала, что им сказал Элрион, так же как не слышала, что они ему ответили. Она шла к Древу Жизни, неся за собой смерть.

Когда они добрались до Советника, он уже всё знал. Куруми прочла это в его глазах. Печаль, что таилась в них стала глубже и полнее, а запрятанная в самую глубину боль словно выползла наружу. Тогда Куруми задумалась, всего на секунду, а как же выглядят её глаза. Наверное, ужасно.

— Как это произошло? — голос Советника донёсся до Куруми откуда-то из глубины или с высоты, как если бы она сидела на дне колодца.

— Не могу сказать точно, — последовал ответ Элриона, Куруми ещё никогда не слышала, чтобы он говорил настолько серьёзно. — Мы нашли её уже… такой. Но, скорее всего, это были адепты, на простых монстров не похоже.

Они ещё о чём-то говорили, но в сознании Куруми их голоса стали журчанием ручья. Всё мысли сосредоточились на том, чтобы не дать волю эмоциям, и журчащие мелодичные, пусть и чуть тревожные, переливы чужих голосов очень помогали в этом. Но вдруг один голос нарушил эту мелодию.

— Я не знаю эту несчастную эльфийку, — взгляд Ювенисэля скользнул с Алариэн на Куруми, посмотрев на неё с интересом и жалостью. — Но она способна вызвать в тебе такие эмоции, так что я даже завидую ей.

Его глаза пустые и холодные словно стекляшки глянули на Алариэн лишь мельком, как если бы она была разбитой куклой. Куруми не знала, когда Ювенисэль появился здесь, когда присоединился к разговору, ей всё это было не важно. Вечность снова замкнулась в одном мгновении. Что-то страшное жгучее и острое поднималось из глубины души, что-то отчаянное почти до безумия. Куруми впилась ногтями в ладони в попытке сдержать, задушить это внутри себя — так часто делала Элисия — но не помогло.

— Завидуешь? Правда? — Куруми взглянула в глаза Ювелисэлю и улыбнулась, дёргано и истерично. В глазах щипало, а голос дрожал из-за слёз. — Она мёртвая. Ты понимаешь? Мёрт-ва-я. Не важно, что я чувствую. Ей всё равно. Её это не вернёт. Понимаешь? Даже если я буду плакать дни напролёт, ей не будет приятнее, потому что она мертва!

Она выкрикивала эти слова в лицо Ювенисэля, стараясь произнести их как можно резче, как можно грубее, словно это были не слова, а стрелы, что должны были достигнуть цели и убить. Уничтожить. Ей очень хотелось что-нибудь уничтожить. Или кого-нибудь. Тело Куруми затрясло в припадке истерического смеха, почти безумного, колотившего её снова лихорадка. Она смеялась над собственной злой шуткой пока не кончился воздух. А после, сделав глубокий вдох, бросилась прочь, набегу размазывая слёзы по лицу.

***