Ордер на возмездие

Сейчас же он смотрел на них, как на резаную бумагу, ни волнений, ни переживаний. Лежат себе посреди стола аккуратно сложенные, можно из них даже домик построить, забор, невысокую башню.

Он вытащил купюру, новенькую, хрустящую, казалось даже, что она пахнет типографской краской, хотя запаха никакого не было. Рельефные надписи, волоски, металлическая полоска с мелкими надписями – купюра выглядела идеально. Чисто из интереса Бахрушин просмотрел номера купюр в одной пачке. Номера и серии были разными.

«Деньги не пользованы, – подумал Бахрушин, – и как он знал, обычно в таких случаях номера купюр идут по порядку. – Наверное, специально подбирали, потому что настоящий продавец на месте Комбата никогда не согласился бы взять номера по порядку. Такую партию денег легко отследить. Значит, учли и этот момент».

– Комбат, как ты думаешь, деньги настоящие? – резко вскинув голову, поинтересовался Бахрушин.

– Нет, – убежденно ответил Комбат.

– С чего ты взял?

– На настоящие деньги купить что-то можно, а на эти деньги ни я, ни Мишаня даже бокал пива не купим.

– Я про другое спрашиваю: слишком уж легко они достались.

Комбат пожал плечами:

– Деньги как деньги. Был бы здесь мой брат банкир, он бы вам сказал. У него чутье на купюры. А насчет того, что он легко с ним расстался, так это бредни. Я думаю, вы тоже, Леонид Васильевич, сунь вам гранату с выдернутой чекой под мышку, быстренько зарплату свою отдали бы.

Бахрушина передернуло. Ему показалось, что под мышкой у него и в самом деле зажата граната. Порубов сидел невозмутимый и гордый за своего бывшего командира.

– Михаил, это правда, что Комбат его гранатой пугал?

– Правда. Он потом ему еще ее и подарил.

– Погоди, погоди, – призадумался Бахрушин, – я же гранаты вам не давал, только «Иглу».

– Подумаешь, граната… – возмутился Рублев. – Ну, была у меня граната, я их в комоде держу. Вы же сами видели!

Бахрушин не мог припомнить. Он-то помнил, что при нем Комбат не раз выдвигал нижний ящик комода, где лежала чистая тельняшка и как клубок змей – выстиранные носки. Вполне могло оказаться, что среди них затесался и пяток гранат.

– Не надо было – простодушно поинтересовался Комбат. – Если что, я поеду, заберу.

– Не надо, – мрачно ответил Бахрушин. Порубов потянулся к деньгам.

Все-таки из троих людей, сидевших в кабинете, он доллары держал в руках каждый день. С видом знатока Мишаня поднял сотку за уголок и, щелкнув по ней пальцами, поднес к уху, словно глуховатый музыкант камертон.

– Звенит, – резюмировал он.

– Правильно звенит или не правильно?

– Я же не Шаляпин, чтобы по звуку определить?

– Ты бы такие деньги взял?

Мишаня задумался:

– Я не люблю, когда купюры непользованные. Самое надежное, если бумажка немного по свету походила. Не совсем, чтобы затертая, но хотя бы вдвое сложенная. А новые деньги – подозрительные.

– Когда собирают большую сумму, – сказал Бахрушин, – то гребут все подряд. В России практически все доллары мятые-перемятые, сто раз из рук в руки ходили, в банках, в матрасах лежали. Эти же словно из банковского хранилища – из страны, где все кредитками рассчитываются.

Бахрушин, прихватив пачку долларов, вышел в приемную к помощнику и распорядился, чтобы тот отдал деньги на экспертизу.

Пока Бахрушин беседовал с Комбатом и Порубовым, .деньги проходили экспертизу. Один тест за другим показывал, что они настоящие. Бахрушин занервничал. Прошло уже около часа, а телефон его молчал, помощник не заходил.

Он не выдержал и позвонил сам.

– Вы же попросили полную экспертизу.

– Но результаты предварительной есть?

– Предварительные результаты – это половина работы, – хмыкнул эксперт в трубку, зная придирчивость Бахрушина. Он привык к тому, что Леонид Васильевич всегда оставался недоволен, если что-то было сделано не до конца. – Пока я могу сказать лишь одно: сам бы я такую сотку взял с чистым сердцем, и в большинстве обменников такие деньги приняли бы. Если это и подделка, то такого уровня, что в России подобную штучку еще никто не изготавливал.

– Сколько времени потребуется для окончательной экспертизы?

– Еще часа два, чтобы получить полную картину и напечатать заключение.

– Надеюсь, для этого из нее не придется выстригать солидный кусок? – пошутил Бахрушин.

– Нет, не придется, – всерьез ответил эксперт.

Но двух часов не потребовалось. Голос эксперта в телефонной трубке звучал триумфально, так врач сообщает, что нашел у пациента какую-нибудь редкую смертельную болезнь.

– Доллары фальшивые все до единого. Как я понимаю, это государственное производство. Или в Ираке их печатали, или в Иране. Правда, говорят, что Израиль этим занимался раньше, но деньги совсем новые, отпечатаны месяца полтора-два назад.

– Ошибки быть не может?

– Исключено. Зря, что ли, мои ребята старались?

– Спасибо, подполковник, – сказал Бахрушин и посмотрел на Комбата. – Киданули вас, ребята. Толстошеев оказался прохвостом, сто тысяч фальшивых баксов вам подсунул.

Первым возмутился Мишаня и не столько из-за поведения Толстошеева, сколько из-за того, что сам не сумел определить подделку.

Комбат только пожал плечами:

– Я же говорил, человек он мерзкий.