Ордо Юниус

Детство не всегда светлое, чистое и беззаботное, и у многих людей, к сожалению, оно напоминало сущий кошмар. Грейден не считал, что он один такой невезучий. Он знал, что такое могло случиться с любым ребенком, но это не отменяло того факта, что травма есть. И детская психика иногда выбирала самые простые пути борьбы с ней.

Забыть все. Вычеркнуть из своей жизни все те воспоминания, которые приносили эту боль, эту растерянность и горе.

Грей никогда не любил своих родителей. Ощущения того, что он чужой в собственном доме, всегда вводили его в ступор, но та, что называла себя его матерью, сухо гладила его по волосам и говорила, что это переходный возраст и это нормально.

– Это были не мои родители, – едва слышно сказал Грей.

– Да. Не твои.

– Зачем?..

– Ты должен был расти в человеческой семье, Грей. В нормальной обстановке, с отцом, матерью и братьями, сестрами, а не якшаться по всей Равталии за чудовищем, руки которого по плечи в крови.

– Нормальной? – на тон ниже переспросил Грейден.

Хайнц захлопнул рот, точно изумленная птица, вытянулся во весь рост и посмотрел на Грея по-другому, но Мастер уже не обращал на него внимания.

В его голове «нормальность» крошилась под чужой потеющей ладонью, зажимающей ему рот, чтобы он не кричал. Грею всего лишь одиннадцать, он не может дать отпор взрослому человеку и позволяет этим мерзким рукам ломать «нормальность» каждым прикосновением.

– Нормальной обстановке?! – неожиданно даже для себя повысил голос Грейден. Он не понял, в какой момент вскочил и встал, упираясь руками в стол. Стул позади рухнул, по полу рассыпались книги и отметки с золотыми флажками. – Думаю, ты все же в курсе, что там произошло. Ты должен был знать, что все, что происходило за стенами этого дома, отнюдь не нормально!

В это же мгновение со стола покатился изумрудный шар, грозясь упасть и расколоться вдребезги. Мастер рефлекторно выкинул в его сторону руку и крепко схватил, чувствуя холодящую тяжесть. Его настолько поглотила ярость, что он не заметил никакого отвращения и просто сунул шар в карман.

Грея ощутимо трясло. Он практически не чувствовал боли из-за переполняющих его чувств, которым он никогда не давал выхода. Та самая пресловутая коробка с детскими воспоминаниями, которую он всегда стыдливо прятал в самой глубине души и не мог заставить себя показать Фергусу, сейчас крошилась в его руках старой рухлядью.

– Я жил во лжи. В семье, которая была мне чужой. В месте, которое я ненавидел. И после этого всего ты надеешься, что вот это, – Грей схватил пергамент и швырнул его в Хайнца, – должно убедить меня стать Избранным и выбрать чудовище вроде тебя?!

Мастер Грейден любил книги. Старинные фолианты, свеженапечатанные тома, ветхие рукописи. Он мог читать часами, коллекционировал редкие издания и никогда не позволял себе обращаться с такими ценными историческими вещами неаккуратно.

И сейчас Мастер Грейден швырнул в Хайнца пергамент, ценность которого была наверняка запредельна, а возраст исчислялся даже не столетиями.

– Зачем? ЗАЧЕМ?!

Грей бы не удивился, если бы Хайнц сейчас же нанес ему удар острыми когтями и перерезал горло или, на крайний случай, приложил бы его головой об стол. Но Хайнц стоял, опустив голову, и его темные кудри скрывали бледное лицо. Он тихо наклонился, поднял пергамент и осторожно положил обратно на стол, но подальше от Грея.

– Это пророчество всегда требует делать из Избранного ребенка калеку? – Грей уже не мог себя остановить. Он пошатнулся, заваливаясь на больную ногу, и его пальцы привычно попытались схватиться за трость, но ее не было рядом.

– Так не должно было случиться, – тихо ответил Хайнц, устало опускаясь за стол. – Все пошло не по плану. Ты должен был выбрать меня. Еще тогда, до встречи с Фергусом, но ты сбежал так быстро, что Мастера не смогли отыскать тебя. А потом вы встретились. Этого не должно было произойти. Ты должен был выбрать меня, и мы изменили бы этот мир еще до Инкурсии, исправили все то, что Крестейр навлек на себя. Но Фергус… Нужно было это исправить.

– Убить мою привязанность к другому чудовищу, стерев память и запихнув в семью конченого ублюдка и его отпрыска? – хмуро переспросил Грейден. – Отличный план. Надежный, как Джемелловские часовые механизмы. Получилось?

– Нет. В тебе что-то сломалось.

– Что-то? Тебе перечислить, что именно? – едва сдерживая рвущуюся ярость, процедил Грейден.

Он вспоминал, как выламывало его тело все детство, как, несмотря на боль, он шел на тренировки с учителем и терпел все его высказывания в свой адрес. Как, пока все ученики Ордена развлекались на выходных, он вынужден был искать что-то настолько притупляющее боль, чтобы просто можно было пройтись или поспать. Что самые простейшие формулы, даже активации фулу, ему приходилось с зубами вырывать из себя, потому что его Дар еле тлел.