Ордо Юниус

– Грей. Пожалуйста, – гораздо мягче, чем хотелось, сказал Хайнц. – Прекрати.

– Он не слышит меня. Он не приходит! Он должен был прийти! – Грейден был словно не здесь. Его сорванный голос и слепые глаза вгоняли Пернатого в ужас.

В его воспоминаниях тихо хрустела мертвая плоть под стальным клинком.

– Фергус мертв, Грей. Пожалуйста, перестань.

– Он не может быть мертв! – закричал на него Грей, однако из хватки вырываться не стал. Гул резко прекратился, исчезая в снежном буране и мелькая красными искрами.

В руках Хайнца Грейден обмяк, весь продрогший, с синими от холода губами и россыпью веснушек на бледных щеках. Он словно враз лишился сил. В глазах темнела гроза, набухая соленой влагой, пока он с ненавистью смотрел в безучастное лицо Греха перед собой.

– Он не может быть мертв… Я не справлюсь… Я же не справлюсь без него. Он обещал.

Перед глазами Пернатого все поплыло, он едва успел подхватить на руки теряющего сознание мальчишку и прижал его к себе. Сердце билось у самой глотки, когда он встал с ребенком на руках и направился обратно в поместье. Он не замечал ничего и никого вокруг, механически поглаживая встрепанный загривок, пока перед глазами всплывало лицо, которое, казалось бы, он давно позабыл.

Зеленые, широко распахнутые глаза смотрели на него с тем же отчаянием, страхом и безысходностью вечность назад:

«Я без него не смогу! Я не справлюсь! Он нужен мне!»

В кабинете Хайнц бережно уложил Грея на диван, накрыл пледом и в полном бессилии опустился за стол. Некоторое время он просто сидел и пялился в одну точку, пока мальчишка беспокойно дремал, опустошенный призывами, и сжимал в ладони деревянный клык.

Хайнц покосился на его грязные пальцы, на хаотично двигающиеся под веками глаза и устало потер собственные виски. Он потянулся к стопке бумаг на краю стола, убрал в сторону пресс-папье, бездумно обмакнул перо в чернила и замер над чистым листом. В его голове был полный хаос, браслет накалялся все сильнее, и в комнате сильно пахло паленой плотью.

Хайнц не чувствовал боли. За столько лет ношения браслета его кожа обугливалась до костей и восстанавливалась столько раз, что потеряла чувствительность. Иногда он пытался вспомнить, откуда у него эта проклятая штука, которую самостоятельно он снять не мог, но ничего не получалось. Это был подарок, но чей?

Хайнц нахмурился, поскреб ногтями раненую кожу у браслета.

«Хватит об этом думать!»

Он снова устремил внимание на чистый лист перед собой. Хайнц несколько раз коснулся острым кончиком пера бумаги, оставляя кляксы, затем остервенело скомкал лист и взял следующий. Внутри него все дребезжало и сжималось пружиной, когда он выводил каллиграфическим почерком: «Здравствуй, брат. Мне нужна помощь».

«Тебе нужна помощь, Хайнц».

Его начинало мелко потрясывать, и он стиснул пальцами лист до хруста.

– Я не слабак!

Хайнц продолжал сжимать лист бумаги в кулаке так, словно хотел изничтожить его. Он закрыл глаза и прижался лбом к судорожно стиснутым пальцам. Из груди раздались сухие всхлипы, он чувствовал, как сходит с ума или уже сошел, как приходит к полному тупику, но не хотел с этим мириться.

Его названый брат был прав тогда: ему нужна помощь, – но Хайнц не желал этого признавать. Не хотел давать слабину, не хотел жалеть, не хотел чувствовать эту удавку на шее.

Хайнц окончательно запутался. Когда люди устроили облаву на их общину, где Грехи жили в тишине и покое, чтобы вытащить оттуда избранное чудовище и человека, Хайнц сломался.

Он изошел трещинами, когда его названого брата сжигали на костре, когда избранный человек, не в силах перенести тоску, прекратил это одним движением кинжала. А когда Герман, маленький и безобидный ребенок, волею пророчества Крестейра выбравший Хайнца своим чудовищем, встретил его мертвыми глазами, Хайнц разбился вдребезги.

Он нашел каждого причастного к смерти мальчика, но этого оказалось мало. Боль не утихала, крови людей было мало. Германа это к жизни не вернуло.

– Хайнц? – К нему постучались, а потом дверь распахнулась и в кабинет вошел Мастер.

Пернатый торопливо вытер глаза и натянул на лицо дежурную улыбку:

– Вы всё уладили?

– Да, конечно. Только вот… Мы тут с ребятами поговорили и… – Мастер замялся, покосился на мирно спящего Грея.

– Удиви меня. – Хайнц элегантно развернулся на стуле, закинул ногу на ногу и захлопал ресницами, напяливая на себя маску наивности.

– Может, зря мы Фергуса прихлопнули? Мальчишке совсем херово без него. Может, мы ошиблись и его истинный выбор не ты? Ты не подумай, мы не против тебя! Просто мы ведь хотим исполнения пророчества, так? Ну и нам надо, чтоб все было правильно… – Тирада Мастера закончилась, не успев начаться, как только Хайнц плавно и тягуче поднялся с места. Он возвышался над мужчиной всей своей громадой, продолжая мило улыбаться, но на его пальцах слышался скрежет ногтей.