Ордынская броня Александра Невского

Наступил холодный февральский вечер. Князь Юрий, его брат Святослав, сыновцы: Василек, Всеволод и Владимир Константиновичи, пять ближних бояр, воеводы Дорофей Дорож и Жирослав Михайлович сидели в большой сельской избе и вели совет. Давно истопленная по-черному, большая русская печь еше дышала теплом и потрескивала углями. Перед образами горела лампада. На большом столе, за которым сидел князь и его люди, на глиняном поставце горело три свечи. Лица людей в доме, озаряемые вспышками неровного света, были печальны, суровы и озабочены.

Главная забота князя и его окружения была о том, что ни из стольного Владимира, ни от князя Ярослава не было никаких вестей. На дворе было по-зимнему тихо и сумеречно, лишь изредка с улицы слышались приглушенные голоса гридей и отроков да редкий лай собак. Разговор шел негромкий и немногословный. Но вот и он прервался. Все стали прислушиваться, ибо с улицы послышались конский топот и ржание. Явно было, что кто-то прискакал с вестью из воинского стана.

Через несколько минут княжеский отрок постучался в дверь и ввел с разрешения князя посыла. Юрий Всеволодович с надеждой всмотрелся в лик вестоноши, но то ли из-за неяркого света, то ли еще почему, не узнал его. Посыл упал на колени прямо у входа, а у князя дрогнуло сердце. В избе наступило долгое и недоброе молчание. Однако, напрягая силы души и волю, князь громко, повелительно и не имея уже сил ждать, крикнул:

— Молви!

Посыл неловко попытался было встать на окоченелые и скрюченные от верховой езды ноги, но не смог и как стоял на коленях, пополз ко князю. В неярком свете свечей Юрий увидел его обожженное, иссушенное морозом, красное лицо, одичавшие полубезумные глаза, наполненные слезами и обмер. Он уже не хотел ни слышать, ни понимать его слов. Но посыл осипшим голосом закричал:

— Княже!!! Володимерь взять! И церкви пожжени, а епископъ и княгини з детьми и снохами и съ внучаты огнем скончашася, а сыны твоа Всеволода и Мстислава вне города убиста, а люди вси избивше, и паки к тобе идуть!

— Смолкни! — исступленно выкрикнул Юрий Всеволодович, и неистово зарычав как зверь, ударил с неимоверной силой десницей по столу, так, что свечи и поставец подпрыгнули и опрокинулись. Затем уронил седую свою голову на длани и зарыдал как дитя.

* * *

Страшными для всей Северной Руси были конец 6745 и начало 6746 года от Сотворения мира (конец февраля — начало марта 1238 года от P. X.). Татарская рать, разлившаяся по ее землям, словно раскаленная, горящая смола, выжгла, разорила и разграбила десятки городов и городков, сотни погостов, слобод и весей. Многие тысяч русичей погибли в сражениях, были убиты или полонены. Десятки тысяч бежали в леса на север или запад. Под Юрьевом-Польским от Батыевой рати отделился большой отряд числом около десяти тысяч воинов, который двинулся на север — на Переславль, Ростов Великий, Ярославль и Углич. Этими войсками руководили родные братья Бату-хана — Хорду и Тангут. Под их рукой шел сильно потрепанный в боях каракиданьский тумен и более трех с половиной тысяч монголов, кайманов и татар. Главной их целью было подчинить или захватить северные города и нанести сокрушительный удар полкам великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича. Для монголов это был часто предпринимаемый ими глубокий рейд по вражеским землям с целью обезопасить свой тыл в предстоящих боях на юге.

Другая — большая часть монголо-татарского войска под рукой Бату и его мудрого полководца Субутдая-багатура двинулась на Запад, миновала Ополье и, пройдя лесными дорогами, обрушилась на опустевший Дмитров, а затем на Волок Ламский. Большая часть монголо-татарского полона и награбленного добра оставалась под значительной охраной восточнее Юрьева-Польского, поджидая разделившуюся татарскую рать. От Волока Дамского Батыева рать двинулась на север к верховьям Волги и разорила брошенную населением Тверь. Отсюда лежала прямая дорога на Новгород Великий. Но на пути монголо-татарского войска встал хорошо укрепленный и готовый к обороне новгородский град Торжок.

* * *

Уже вторые сутки князь Юрий Всеволодович ждал известий от воеводы Дорожа, ушедшего второго марта с трехтысячным полком в сторожу «пытати татар» на юг от села Сить-Покровского. Дорофей Семенович Дорож повел конные суздальскую и углицкую дружины числом немногим более тысячи воев и около двух тысяч пеших ополченцев северных русских городов. Вместе с Дорожем князь Юрий отпустил сыновца — углицкого князя Владимира Константиновича. Кому, как не углицкому князю, его кметям и гридям, было не знать своей отчины, на севере которой текла река Сить.

Еще вчера вечером воевода сообщил, что ждет татар верстах в семи — восьми южнее — у Божьего городка.