Ордынский узел

За печью, действительно, обнаружился тайник. И был он как нельзя более кстати: огонь с хрустом лизал стены и потолок избы. Опустив на поясе в неширокий лаз сначала Елеферия, затем мальчонку и, потом — им на руки — не приходящую в себя старушку, я сполз туда сам.

— Дядя Саша, идите за мной, тут всё прямо, мне бабушка показывала…

Идти подземным коридором, однако, нам было невозможно: его высота вряд ли превышала маховую сажень. Мы ползли на четвереньках в полной тьме, я волок огрузневшую беспомощную старуху, Елеферий подталкивал её в пятки. Временами я больно ударялся о брусчатые своды этой кротовьей норы, временами колени погружались в лужи прелой жижи.

— Да кончится когда эта муть?!! — молился и ругался Елеферий.

Мое сердце тоже тоскливо сжималось: «земля нам пухом…».

— А вдруг выход засыпан?!! — ужасался мой товарищ. — Нас даже и хоронить не придется. Уже всё сделано…

В тот самый миг, когда отчаяние Елеферия достигло пика, Андрюшка сдавлено объявил из темноты:

— Дядя Саша, там крышка наверху. Мне её не поднять — тяжёлая…

Дом полыхал, гудящее пламя бросало в черноту неба тучу искр и заливало поляну слепящим рыжим светом. Мы с Елеферием затаились в глубокой тени ближних кустов и обозревали место нашей мнимой гибели.

— Вон они, злодеи, греются, — шепнул мой наперсник. — Ждут чего-то…

— Понятно чего: хотят убедиться, что мы не воскреснем. Ты лошадей наших видишь?

— Нет. Похоже, они ушли из загона, с краю прясло обрушено. А их лошади, гляди, под сосной. Да не там, левее… Слушай, как думаешь, откуда этих мужиков нанесло? Лесные грабители?

— Кто их знает? — успокаивая послушника, ответил я. И подумал: «Держи карман шире! Простые грабители в дом колдуньи не сунутся. Не, эти ребятушки точно знали, кто им нужен. Да только мы тут как на грех не вовремя оказались».

— Ладно, Семён, ползём отсюда: нам ещё бабулю в деревню тащить, да своих лошадей искать.

К нашему удивлению знахарка уже не только пришла в сознанье, но и могла стоять. Одной рукой старая колдунья опиралась на сучковатую палку, второй подпирала раненый бок, и, в перерывах между тихими стонами, руководила внучком: Андрюшка старательно засыпал прошлогодней хвоёй землю вокруг невысокого пенька, скрывавшего под собой лаз. Свет от пожара почти не проникал в дебри, лишь розово светились наверху стволы сосен, и это давало возможность что-то различать внизу.

— Что, Ниловна, с возвращеньицем?! — поприветствовал я виновницу общих бед. — Быстро колдовское племя на ноги встаёт, живучие как кошки.

В темноте невозможно было определить выражение лица старухи, но вряд ли она мне улыбалась. Да и я уже своё отулыбался сегодня:

— Ты, старушка, не выпускай коготки-то! Не боюсь. Лучше благодари Бога, да нас с Семёном, что не лежите вместе с внучонком вон там, под головёшками. Тех мужичков Андрюшкиными ясными глазками не заморочить: они не мы, недотёпы, они парни ушлые — без рассусоливаний р-раз ножом под ребро. И нету морока!

Знахарка молчала; хрипло дыша, она присела на валежину. На защиту её встал внук:

— Дядь Саша, не сердись на бабушку. Она вам ничего плохого не хотела, сказала: «пусть поспят, а утречком едут восвояси!». Вот те крест!

Мой гнев остывал:

— Поспят… Чуть вовеки не заснули! Эти двое-то вам, случаем, не знакомы?

Знахарка тяжко вздохнула и всхлипнула:

— Это они по зиме у меня отраву спрашивали. Каб знать наперёд, что все так обернётся! И на старуху живёт проруха.

— Тут и знать нечего: не с доброго умысла злы коренья копают! А чьи это люди, часом не знаешь?

— Не сказывали. Одно грозили: не сделаешь по-нашему, иль сболтнешь кому, жизни и саму, и внучонка лишим.

— Вот и приехали слово выполнять… Правда, припозднились. Что ж теперь делать будем? Тут вам уже не жить… И, мой совет, тикайте подальше.

— Мир не без добрых людей. Приютимся где-нибудь.

— Ну хорошо. Ночи короткие, светать начнёт — мы коней отыщем, а потом вас из лесу вывезем.

Ниловна покачала головой:

— Куда мне, хворой! Езжайте… Мы уж тут в шалашике переживём, покуда окрепну. А коняшек ваших Андрюшка подманит, он бедовый на зверушек.

— Да подманил уже, бабуль, — сорванец теснее прижался к старухе со стороны здорового бока. — Вон, дядя Саша, твой каурый за деревом прячется. Сказать, чтоб подошёл?

— Морок… — перекрестился Елеферий.

На поляне с грозовым шумом рухнула прогоревшая крыша дома, всё вокруг погрузилось во тьму. И только на востоке, разрезая кроны деревьев, начинал светиться узкий нож алой утренней зари.

— Так всё же: кто заказывал яд у старухи? — спросил Елеферий. Мы прощались на распутье у тверской дороги: мне было налево, Елеферию — направо, в соседнюю деревеньку, где я поручил ему найти возницу с телегой и тайно увезти старуху с внуком из их леса. Несколько часов в седле и бессонная ночь не омыли его свежестью, да и я, наверное, выглядел так же дико.

— Кто заказывал, видать, не узнаем. Да и к лучшему. Пусть подозрения так подозрениями и останутся. Ну, поклон передай отцу Нифонту. Скажи, мол, навещу его, прежде чем под Смоленск ехать… Ты сам-то в монастыре всерьёз останешься? Или, может, нескучной ратной службы захотел?

— Какое там!