Ордынский волк. Самаркандский лев

– Эй, чагатаи! Я, Йаглибий, потомок великого Чингисхана, ищу достойного врага! Но знайте, я сейчас так силен, что и льва растопчу, и слона опрокину, и подвину горы! Любого изрублю, кто встретится мне! Но больше всех я хочу увидеть перед собой Усмана Бахадура! Где ты, Усман? Выйди и посмотри на силу мужскую!

Усман Бахадур конечно же принял вызов, выехал в поле, и они сшиблись. Один, разгоряченный вчерашним успехом, бахвалился как мог, другой знал, что ему никак нельзя проиграть этот бой. Он подведет не только себя. Усману Бахадуру, как истинному воину, на себя в эти решающие часы было наплевать. Он знал, что, проиграв, опозорит государя и всю армию чагатаев. Они ловко махали саблями, но Усман Бахадур оказался ловчее и в решающий момент, когда татарин только заносил меч, срезал голову заносчивому Йаглибию. Та вспорхнула с его плеч, весело провернулась, брызжа кровью, и бухнулась на камни. И все это на виду многих тысяч воинов с обеих сторон! Это была фантастическая и во многом символическая победа. Через считаные минуты обе армии вновь двинулись друг на друга.

Недаром ночью Рустам Умаршах сжимал еще мальчишеские кулаки и давал клятвы помочь деду. Его тумен провел показательную атаку – его десять тысяч врезались в центр ордынцев, вошли, как нож в масло, поражая всех вокруг. Татары за ночь настолько уверились в победе, что не ожидали такого стремительного и яростного нападения. Летописец так охарактеризовал атаку юноши: «Несмотря на то, что он был малолетним, не осрамил имя прославленного отца, покойный Умаршах в лице сына словно ожил заново!» И как же дед, наблюдавший за этой атакой, гордился внуком! Увидев, как храбро и удачливо рубит врага Рустам Умаршах, что нет ему преград в бою, что сам Аллах ведет его, и другие чагатайские полководцы с новым пылом ударили по ордынцам. Татары, не ожидавшие такого напора, дрогнули.

Все решило предательство.

Войско Тохтамыша было племенное. Огланы и беки со своими войсками приходили под стяги хана Золотой Орды. Как потом говорили, у вождя племени Актау были разногласия с Тохтамышем. Но может быть, он, этот вождь, был заранее подговорен и подкуплен разведчиками Тимура? Этот вождь стоял на правом фланге и был одной из опор хана. В самый разгар битвы он взял своих людей и увел с поля боя. В армии Тохтамыша образовалась брешь, которую с ходу закрыть не представлялось возможным. Правый фланг был обрушен напором чагатаев, а потом они зашли ордынцам в тыл. Еще вчера не сомневавшиеся в своей победе, татары, охваченные паникой, повернули коней и полетели назад. Отступление в ближайшие часы обратилось повальным бегством.

Тохтамыш не верил своим глазам. Он тоже грезил победой, за ночь свято уверовал в нее. Тимур, эта черная туча на все небо, вновь навис над его головой. Закрыл солнце, отнял победу! Глядя на катастрофу, которая стремительно разворачивалась перед его глазами и которой он уже не мог помешать, Тохтамыш бросил свите:

– Бог отвернулся от нас. Уходим!

И с избранными нукерами повернул коня и помчался с поля битвы на север – туда, где пока еще не было врага. Настигающие татар чагатаи, весело играя саблями, покрывали берега Терека трупами врагов. Десятки тысяч тел лежали повсюду. Эта битва началась на истребление и такой заканчивалась.

Но преследование хана на этот раз возглавил сам Тимур. Он только и успел сказать Сайфу ад-Дину:

– Я буду идти за ним, пока не схвачу. Хоть на край света! Я сдержу слово, мой верный Сайф ад-Дин, клянусь Аллахом! Теперь я вырву этот гнилой зуб! На тебя оставляю обоз и раненых. Жди меня с добычей!

– Да, государь, – ответил его полководец и друг. – Ничего я не вожделею с такой силой, как голову Тохтамыша!