Орехи

— Знаешь, я очень удивлён, что ты не можешь вспомнить. Что бы ни послужило причиной твоего румянца в тот вечер, но казалось, это было что-то вполне конкретное. — Лео взглянул вниз, постепенно снижаясь кончиком носа по моему телу, мимо возвышенностей к впадине. Наконец он достиг-таки впадины. Дышала я с трудом. Я очень демонстративно закинула пятки ему на плечи, и затаив дыхание изо всех сил старалась казаться равнодушной к происходящему, но… По правде говоря, всё было ой как наоборот. Мои пятки, да и всё моё тело дрожало от возбуждения. — Уверена, что не можешь вспомнить? — выдохнул он, его губы были в каких-то грёбаных миллиметрах от сосредоточения всего моего существа в данную минуту.

— О, кажется… что-то… припоминаю… — произнесла я, почувствовав волну жара, пронесшуюся по всему телу. Лео касался меня только своим дыханием, я все больше и больше убеждалась, что могу кончить просто от его дыхания. Дыхания Лео.

— Только скажи. И я это сделаю, — предложил он, задевая губами мои нижние губы.

Мне уже было не до игр. Когда его умелые руки, взяв меня под бёдра, закинули мои ноги ещё больше на его плечи, и ладони зафиксировали поясницу, я пискнула. А потом прокричала:

— Пожалуйста, твой рот. Я нуждаюсь в нём!

Лео выполнил моё требование.

Едва он коснулся меня языком, я откинулась назад на подушки. Когда он пустил в ход зубы, я в порыве сбросила одну подушку на пол. Когда стон сорвался с его губ и утонул где-то глубоко во мне, я так сильно выгнула спину, что практически воспарила. И когда он всосал мой клитор, зарывшись в меня лицом, неистово лаская, я ощутила покалывание его бороды на очень нежной и чувствительной коже бёдер. Это было так чертовски хорошо.

Каждый писк был оправдан.

٭٭٭

— И кто такие эти старички?

— Старички? — переспросила я, не совсем поняв, о чём это Лео.

— Над столом, — уточнил он и указал на информационную доску. — Честно говоря, кажется, одного из них я где-то видел.

— Это Риперт и Бурден. Знаменитые шефы.

— Звучит так, будто они звёзды французских детективов.

Я рассмеялась.

— Энтони Бурден долгое время был главным шеф-поваром на Манхэттене. Сейчас он ведёт несколько шоу на телевидении о путешествиях, еде и многом другом. Эрик Риперт работает шеф-поваром в ресторане Le Bernardin, тоже в Нью- …

— Ага, вот почему он кажется мне знакомым.

— Ну, конечно. На телевидении он уже целую вечность.

Лео покачал головой.

— Нет, не первый, второй. Le Bernardin любимый ресторан моего отца. У моих родителей там постоянная бронь. Они ужинают там как минимум дважды в месяц.

Прямо сейчас где-то на земном шаре стали взрываться крохотные головы шеф-поваров, узнав, что существует жизненный уклад, в котором ты можешь регулярно посещать Le Bernardin. Хотя бы раз в месяц — но дважды? Как минимум? Именно из-за этого малюсенького неприличнейше роскошного уточнения.

Я подавила в себе взрыв зависти, вместо этого потратила время на любование попкой Лео. У него была самая аппетитная попка их всех, что я видела. Кругленькая и крепкая, сексуальнейшие ягодицы. Они проследовали… то есть Лео подошел к окну и посмотрел на улицу.

— Ветер снова усилился.

— Да?

— И разбросал нашу одежду по двору.

Я хихикнула и стала подниматься.

— Нет-нет. Лежи, отдыхай. Я схожу за ней.

— Я позволю тебе собрать одежду, — я присоединилась к нему, — а сама приготовлю нам что-нибудь перекусить. — Шлёпнув по его сексуальным ягодицам, я спустилась вниз.

Вскоре мы несколько прикрыли нашу наготу, и я уже кружила над сковородой, в которой на оливковом масле обжаривала чеснок. Лео в одних джинсах и со взъерошенными волосами (очень сексуальный) перегнулся через моё плечо, посмотреть, что я делаю.

— Вкусно пахнет.

— Для меня самый любимый запах в целом мире — это запах чеснока, если точнее то тот аромат, который появляется спустя двадцать секунд после того, как чеснок коснётся разгоряченной сковороды, — произнесла я, вдыхая насыщенный аромат. Следующим на сковородке оказался мелко нарезанный сладкий перец, а в кастрюлю с закипевшей подсоленной водой на соседней конфорке я засыпала лингуи́не. [Лингуине или лингвинетте — это классические итальянские макаронные изделия, особый вид узкой плоской вермишели — прим. пер.] — У меня есть багет, если хочешь, можешь отломать себе немного. Тарелки вон в том шкафу, — я указала направление деревянной ложкой. Если быть точной, эта деревянная ложка принадлежала моей матери. А если быть уж быть совсем точной, то изначально эта деревянная ложка принадлежала моей двоюродной бабушке Милдред. Она умерла уже очень давно, а ложка до сих пор в строю. Ложка почернела от великого множества соусов, с которыми ей приходилось иметь дело. С одной стороны она было чуть изогнута, ведь ей перемешивали много лет.