«Ореховские» круче «Сицилийских». История московских организованных преступных сообществ

Вот пришлось разбирать дело об изнасиловании малолетней девушки московским кавказцем. Эти люди энергично заполняют Москву, но жить предпочитают здесь по законам гор.

Во время расследования он вдруг начисто забыл язык, на котором говорят на его новой родине, и потребовал переводчика. По закону, естественно, переводчика ему привели, но на следующий день родители изнасилованной девчушки забрали свое заявление.

И тогда следователь после некоторых душевных колебаний нашел выход из тупика, в который его загнали новые законы. Он перевел зарвавшегося кавказца в территориальное отделение милиции, где опера обнаружили истекающего кровью ребенка, над которым совершено надругательство, и, поскольку у них тоже есть дети, поклялись разыскать мерзавца. Но кавказца разыскали их коллеги из другого района Москвы, вот так, наконец, он попал к ним. Вскоре несколько уроков русского языка оказались настолько успешными, что переводчик стремглав кинулся извиняться перед родителями пострадавшей девочки и попросил их забыть выданные в их адрес угрозы!

И в этом случае справедливость утвердилась заслуженным наказанием для преступника.

Так что же получается — неужели теперь у милиции и следовательского корпуса единственный путь утверждать торжество возмездия только с помощью пыток и выколачивания подневольных признаний? Да, законы современной России подталкивают к этой мрачной практике, привычной для всех охранок еще с царских времен.

Но есть немало высококвалифицированных следователей и сыщиков, которые не хотят становиться Малютами Скуратовыми и вырывать раскаленными клещами ноздри у попавших в их власть людей. И что тогда остается? Склонить голову перед «больными» законами и отказаться от неотвратимости наказания как определяющего принципа уголовного права?

Нет. Как говорят эти люди, в их распоряжении остался еще психологический ресурс, с помощью искусного его применения можно переиграть самого изощренного и злобного противника. Но для этого нужны воля, умение разглядеть в сидящем перед тобой преступнике человека, отличная подготовка, проведенная по конкретному уголовному делу, и, главное, желание добиваться цели с помощью такого могучего средства, как искусство убеждения.

Вы скажете, это пустые слова, не подкрепленные фактами. Действительно, это может казаться несбыточным, если бы не было уникального примера разгрома орехово-борисовской группировки. Во время оперативно-следственных действий по ней сложившийся тандем сыщиков и следователей прокуратуры доказал — можно работать с людьми на полном взаимопонимании, даже если они недавно были отпетыми бандитами. И, если метод себя оправдал, даже безрассудные законы грамотно находят свое место в построении оперативно-следственных мероприятий.

Не вешай голову, брателло!

Это обращение к преступникам, которым мало что светит в современной ментовке. Ломать будут со знанием дела и с учетом коротких сроков. Так что же теперь — не сдаваться отчаявшимся душам? А таких в крупных бандформированиях немало. Многие из них, попав в роковую молотилку банды, мечтают выскочить любой ценой, они готовы к сотрудничеству с милицией, но с ужасом убеждаются — ментам сотрудничество сегодня ни к чему, нет времени и не наблюдается особого желания завязнуть в многоэпизодных делах, к которым приводит откровение бандитов.

С введением сроков, ограничивающих следствие, правоохранителям стало понятно — крупные банды подвести под суд теперь невозможно. Дела стали распадаться на небольшие эпизоды и судить стали за частности, а не за главные прегрешения. Таким образом, массовые убийства, практикуемые в крупных группировках в порядке собственных зачисток, при судебных разбирательствах стали сводиться к одному-двум трупам. По ним и принимались судебные решения. Основная масса мрачных дел бандформирований оставалась прикрытой пологом недоработок.

В преступном мире, где издавна процветала практика подстав, когда слуга добровольно брал на себя вину своего босса, наступила пора благоденствия. Во время посещения Бутырской тюрьмы один из ее постояльцев мне доверительно сообщил — 70 % сидящих в «замке слез» «не при делах». Они идут «паровозиком», то есть, нагружены чужими грехами. По понятиям криминала, такое разделение ответственности за преступление очень полезно. Попавшие в ловушку в тюрьме проходят блатные университеты, а это лучшая форма подготовки кадров. Наступит ведь и их время, и кто-то будет «пахать» за них в зоне. Но, чтобы стать жестоким, сначала надо испытать жестокость на себе.

Для оперов наступили «критические дни», когда сидящий напротив, ухмыляясь и пуская колечками дым, пространно рассуждает: брось тратить время, все равно выпускать придется, а то ведь и прокурор заклюет.

И в бессилии перед правотой противника многие оперативники не выдерживают, срываются и начинают месить кулаками, вымещая злобу за нерадивые законы, подаренное государством уголовнику преимущество перед процессуальными нормами и циничное пренебрежение к жертвам учиненных расправ.