Ореховый лес

10

Финч прервал рассказ. Вокруг гудел шум ресторанчика, ложки звенели о тарелки, официанты опускали на столы блюда с закусками. Я почувствовала резкую боль и глянула вниз, на свои руки. Оказывается, я сорвала с правого указательного пальца несколько кровавых заусенцев – прямо до мяса.

– Что такое? – наконец спросила я.

Финч тревожно смотрел мне куда-то за спину.

– Ничего, просто… – Он привстал – и снова сел. – Я подумал… да нет, неважно.

– Что там? – в висках у меня билась кровь, как после черного кофе в три часа утра, зубы выбивали дробь – мне пришлось сжать челюсти, чтобы это прекратить. Я огляделась по сторонам, но не заметила ничего подозрительного. Три девчонки помладше, зачем-то в темных очках поздно вечером, пьют кофе. За другим столиком – группа пожилых мужчин в рабочих куртках… Чуть дальше – брюнетка надкусывает кусочек сахара…

– Что ты увидел? – прошептала я.

Финч взъерошил рукой и без того непослушные волосы.

– Ничего. Я просто на взводе.

Я оглянулась в третий раз. Никто не ответил на мой взгляд.

– Ты отлично запомнил сказку, – сказала я.

Он откусил от недоеденного сэндвича и принялся жевать, не переставая ощупывать глазами помещение.

– Любимые книги, – сообщил он, жуя, – часто перечитываются.

– И чем кончается история?

Но у Финча явно пропало настроение рассказывать сказки. Каждые пару секунд он тревожно смотрел мне через плечо.

– Кровавой местью, конечно.

– Местью за что?

– За обычные грехи. Отвергнувшая ее мать, похотливый отец… Аллюзии на «Ослиную шкуру», если ты еще сама не заметила.

– Кофе, молодые люди? – мы дружно подпрыгнули на сиденьях, когда возле нас возникла официантка с кофейником.

– Ты даже более чем на взводе, – заметила я, когда она удалилась. – Это все сказка. Ты разнервничался, когда рассказывал.

– Мне еще не приходилось рассказывать вслух ни одну из них. Из-за этого я… почти поверил, что вижу что-то не то. – Он слегка повернул голову, чтобы просканировать взглядом столик за нами – парень-студент и женщина старше сорока, оба молчат.

У меня самой нервы были натянуты, как веревки, почти перетертые и готовые порваться. Не хватало еще, чтобы Финч пришел в такое же состояние.

– Ладно, хватит на сегодня сказок. Только скажи… почему ты думаешь, что мама назвала меня в честь этой истории?

– Может, все и не так. Может, тот, кто оставил эту страницу, просто над тобой издевается. Мама легко могла назвать тебя в честь, я не знаю, Алисы в Стране чудес. Или вообще ни в честь кого, просто так.

Он отпил кофе и покрутил шеей, чтобы ее размять. Спокойный, рациональный Финч возвращался, снова занимал свое место под кожей. Меня огорчало, что я осталась настолько же взвинченной, а он уже вернул на место маску, которую обычно показывал всем окружающим.

– А может, ты и прав, и меня назвали в честь этой истории, – сказала я, заново прокручивая странный ритм сказки у себя в голове. Она оказалась другой, нежели я ожидала. Незаконченная, она внутри меня. Я почему-то думала, что книга Алтеи окажется феминистской, со множеством аллегорий и четким сюжетным рисунком. В лучшем случае – что-то вроде Анджелы Картер, в худшем – вроде «Скотного двора» Оруэлла, только про принцесс. Но эта история была не похожа ни на что. Она была замороченной, страшноватой и даже не особенно кровавой. Ни героев, ни свадьбы. И никакой морали.

– Ты ведь знаешь, кто мой отец? – Финч тем временем крошил в суп устричные крекеры.

– Ну… примерно. – Конечно же, я знала, кто его отец.

– Ну вот, мое имя – полное – Эллери Оливер Джан-Нельсон-Абрамс-Финч.

– А оно влезает в форму Скантрона?

– Куда?

– Забей, неважно.

Конечно же, в понтовых школах вроде той, где учился юный Финч, не пользуются банальным Скантроном… Небось в средней школе им ставили оценки цветочками и сердечками.

– Эллери – так звали дедушку моего отца. Угадай, откуда они взяли Оливера.

– Оливер Твист?

– Нет.

– Оливер Уэнделл Холмс?

– Хорошо бы. Но тоже нет.

– Оливер… Харди?

– Мои родители не насколько крутые.

– Ну ладно. Я сдаюсь.

– Это брат моей мамы. Он жил в Штатах несколько лет, приехал до того, как я родился, – тогда мама еще была фотомоделью. А вскоре после моего рождения он вернулся обратно в Гану. Мачеха никогда не называет меня Эллери. Исключительно Оливером. Ей нравится представлять, что я не имею отношения к своему отцу, потому что я не похож на него внешне, а похож на маму. И на дядю. Она пытается потихоньку продвигать свою извращенную гипотезу, что я не родной сын отца. Что я вроде как сын моего дяди.

Мой желудок сделал резкий кульбит.

– Ты уверен, что она правда имеет это в виду? Это довольно мерзкое обвинение.

– Она – довольно мерзкая женщина. Сейчас она изо всех сил пытается забеременеть, а ведь ей самое маленькое сорок пять. Прямо как в гребаной волшебной сказке, злая мачеха мечтает убедить отца, что я ему не сын, чтобы все унаследовал ее родной ребеночек. Как будто мне все это нужно. Как будто я хочу вырасти в кого-то вроде моего отца.