Ореховый посох

После того как они покинули урочище Майерса, путешествие вниз по реке среди округлых холмов южного Фалкана складывалось на редкость удачно. Стояла хорошая погода, и вкусной еды было вдосталь — сколько угодно свежей рыбы, лесных плодов и орехов, а Гарек даже подстрелил довольно крупную птицу, которая называлась «ганзель» и вкусом весьма напоминала индюшку. Во всяком случае, так показалось обоим жителям Колорадо. Но стоило им произнести по-английски слово «индюк», и Гарек разразился таким утробным и непристойным хохотом, что они решили впредь воздерживаться от подобных сравнений.

Впрочем, весь следующий день Гарек бубнил это слово, словно готовясь выступать на публике.

— Индюк, ин-дюк, и-и-индюк! — без конца повторял он, пробуя разные варианты, пока Бринн не заявила, что сейчас собственными руками бросит его в воду, если он немедленно не заткнется. — Какой странный все-таки у вас язык! — заявил Га-рек. — И как это вы только друг друга понимаете!

— Порой это действительно трудно, — сказал Марк. — А иногда достаточно просто вместе выпить, и сразу с любым общий язык находишь

— Это точно. Выпивка всегда общение облегчает.

— К сожалению, далеко не всегда, — встряла Бринн.

— Ладно, пусть не всегда. Зато такие моменты — самые лучшие в жизни, — возразил Гарек.

— Послушайте! — прервал их болтовню Стивен.

— Да, послушать друг друга тоже иногда не вредно, — согласился Гарек, — только немногие слушать-то умеют.

— Да нет, — рассердился Стивен, — вы прислушайтесь! Все притихли и только теперь услышали, как изменился голос реки. Впереди, пока что на довольно большом расстоянии, слышался какой-то низкий, глухой, скрежещущий рев, словно река предупреждала путешественников, что ближе к этому месту подходить не стоит. По этому звуку, хотя и совершенно не знакомому, все отчего-то безошибочно догадались: плот быстро приближается к порогам, где белая от пены вода словно кипит, и, возможно, пороги эти покажутся уже за следующей излучиной реки.

Внезапно посерьезнев, Гарек тут же стал командовать:

— Нужно побыстрее привязать все имущество к плоту. Прежде всего к той петле, что в центре.

И он бросился прятать в безопасном месте свои драгоценные луки и колчаны со стрелами.

— А я думал, что большая петля в центре — это чтоб мы держались, — сказал Марк. — А где же нам-то устроиться?

— Здесь. — И Гарек указал на четыре петли по углам «Калины Прекрасной». — Но держаться нужно как можно крепче... — Он помолчал. — Может, стоит даже привязаться, чтобы не упасть, когда придется отталкиваться шестами от скал или отмелей.

— И при этом стоять на самом краю? Ты что, с ума сошел? — рассердилась Бринн. — Нет уж, всем нужно остаться здесь, посредине плота. Здесь куда безопаснее.

— Мне бы тоже этого хотелось, — ответил ей Гарек, — но ты только послушай, слышишь? Этот ведь не просто несколько перекатов: так ревет вода у страшных порогов, мчась бурным, неудержимым потоком. А на таких порогах достаточно крупных скал, способных разнести «Капину» в щепки.

— Гарек прав, — поддержал его Марк, старательно привязывая заплечный мешок. — Между прочим, Стивен, не вздумай воспользоваться своим посохом как шестом. Если его вырвет у тебя из рук, мы пропали. В таком водовороте нам его никогда не найти.

И Стивен, немного поколебавшись, тщательно привязал посох между двумя мешками в центре плота. Поскольку шеста на него не хватило, он ухватился за угловую петлю и сказал:

— Значит, я в качестве пассажира поплыву? Тогда я лучше прилягу.

— Ну и скажи спасибо, — отрезал Марк. — В тебе ведь по крайней мере сорок четыре дюйма роста, вряд ли ты, друг мой, сумел бы просто пересидеть эти пороги.

Гарек и Бринн изумленно посмотрели на Марка, но Стивен рассмеялся.

И почувствовал, как под ложечкой возникает знакомый колючий комок — предчувствие опасности. Он с трудом подавил желание взять посох и не выпускать его из рук во время нового грядущего испытания.

Как только «Калина» миновала излучину, Гарек, с шумом выдохнув, вскочил и, всматриваясь вдаль, воскликнул:

— Вот это да! Проклятье! Какая дьявольская горловина!

Да, узкая горловина, всего раза в два превосходившая шириной их плот, за долгие годы была буквально пробита рекой в твердой скальной породе. Здесь было особенно глубоко, и река, втиснутая в совершенно не соответствующий ее мощи проход, мчалась с силой и скоростью атакующего кавалерийского дивизиона. Над бурным потоком нависали острые скалы, служившие прибежищем нескольким корявым сосенкам, все остальное терялось в серой мгле над кипящей от бешенства водой. Светлые дали фалканских равнин остались далеко позади; вокруг были лишь черные гранитные утесы да белая водяная пена.

«Капина Прекрасная» почти сразу ударилась об один из тысячи скалистых выступов, и путешественники поняли, что выхода у них нет: нужно либо лавировать между скалами, следуя направлению потока, либо попросту утонуть.