Орел и Дракон

— Нет обмана здесь, — подал голос Хериберт. — Реликвии христианской веры для истинных слуг Божьих дороже золота и серебра, дороже собственной жизни, ибо жизнь наша принадлежит Господу, а святые мощи — всему христианскому миру. И если бы нам предложили выбрать, взять себе золото или святые мощи, мы не колебались бы в выборе, ибо сокровища нетленные пролагают путь на небеса.

— Он что, опять бредит? — спросил Харальд. — Все-таки лихорадка?

— Да нет, ожил вроде, — Рери пожал плечами. — К нему эту штуку приложили, вон, даже румянец появился. Похоже, эти косточки и правда исцеляют. Так что нам пригодятся.

— Святые мощи едва ли станут помогать язычникам, — произнесла Теодрада.

— Господь позволяет и псам ловить крошки, упавшие со стола, — возразил Хериберт. — А дорога к Господу не закрыта ни для кого. Особенно теперь, когда язычники своими глазами убедились, как велика сила Господня.

— А это и есть дочь Гизелы?

Харальд, словно забыв о сокровище, не оправдавшем надежд, не сводил глаз с молодой женщины. Вот она не разочаровала его, напротив. Конечно, она мала ростом, хрупка, тонка в кости и выглядит довольно болезненной, но зато какое красивое, чистое лицо, какие длинные и густые белокурые волосы — даже после долгой дороги, немытые и нерасчесанные, они выглядят совсем не плохо. Какие ясные глаза, какой гордый взгляд! Благодаря величественной осанке юная графиня кажется даже выше ростом, и в каждом ее движении сказывается благородное происхождение, королевская кровь! Она уж никак не уступит своей матери, и к тому же так молода — лет пятнадцать, от силы шестнадцать. Вот женщина, достойная высокого рода сыновей Хальвдана и всех их заслуг и достижений. И зубы, похоже, все на месте.

— Да, это она, — подтвердил Рери. — Уж хотя бы с ней нас не обманули. Девушка что надо.

— Ты, брат, ее не… — с недовольством и подозрением начал Харальд.

— Да нет, нет! — успокоил его Рери. — Не до того мне было.

— Тогда пусть ей скажут, что она пойдет со мной.

— Сам скажи. Она понимает.

— Я приглашаю тебя в мой дом, высокородная дева, — обратился Харальд к Теодраде. — У тебя там будет все, что нужно: еда, одежда, утварь и служанки. Я позабочусь, чтобы ты жила так, как требует твое происхождение.

— Я всего лишь ничтожная служанка Божья, — Теодрада сложила руки перед собой и отвечала, не глядя на Харальда. — Я хочу остаться здесь. Мое место в монастыре, среди сестер.

— Твое место рядом с королями, а я живу не здесь, — Харальд усмехнулся. — Не бойся, тебе не причинят никакой обиды. Скоро приедет твоя мать, и мы обо всем договоримся. Пока же я хочу, чтобы ты была поблизости, так будет лучше и для нас, и для тебя.

Он говорил спокойно, но в голосе его слышалась несокрушимая уверенность, что все будет именно так, как хочет он. Этот человек привык добиваться своего, не добром, так силой. Теодрада не хотела унижаться, затягивая бесполезный спор: пожалуй, если она откажется идти, ее понесут, вот и все. Зачем выставлять на посмешище племянницу короля?

— Я должна получить разрешение и благословение матери аббатисы на то, чтобы снова оставить обитель, — только и сказала она.

— Или я ничего не понимаю, или тебе охотно разрешат, — утешил ее Рери. — Взамен мы оставим эти косточки. Я так понял, они вам дороже всего?

— Ступай, дитя мое, да хранит тебя Господь, — со вздохом вымолвила аббатиса. — Всякому назначено свое испытание. Я предвижу, что ты не вернешься в эти святые стены, значит, Господь судил тебе пройти свой земной путь в миру. Но я знаю, что ты сумеешь сохранить веру и со смирением понесешь крест. Я буду молиться за тебя.

Харальд вышел, сделав знак своим людям. Рери показал Теодраде на дверь: она говорила так мало и неохотно, что ему казалось, знаки она понимает лучше, чем слова. Не поднимая глаз, она пошла следом за Харальдом.

Рери был уверен, что графиня Гизела появится в ближайшие дни, чтобы наконец встретиться с обоими своими детьми, об участи которых она так тревожилась в течение целого года. Но прошло еще два дня, а графини не было. Тем временем норманны собрались восвояси. Они набрали столько добычи, что каждый из войска приедет домой богачом. Золотой Дракон вернулся к сыновьям Хальвдана и уже не раз проявил свою чудодейственную силу. Пора было подумать о выполнении второй части обета — возвращении отцовских владений. Об этом братья спорили: Рери предлагал напасть на нынешнего конунга Южной Ютландии прямо сейчас, благо, путь туда из Франкии не очень далекий. Харальд возражал: он предпочитал вернуться домой, то есть в Смалёнд, где теперь правит двоюродный брат Гудлейв, отдохнуть за зиму, а следующей весной, использую нынешнюю добычу, набрать еще больше войска и напасть на Сигурда сына Сигимара, уже имея твердую уверенность в победе.

— Сдается мне, Харальд конунг прав, — говорил Вемунд. — У Сигимара Хитрого было семеро сыновей, я не ошибся? Из них только двое погибли. Но если и прочие — такие же лихие парни, как Ингви, то с ними не так просто будет сладить.

— Но теперь с нами Золотой Дракон!