Орел и Дракон

На лице короля промелькнуло неудовольствие, но не слишком сильное. Зная, что его племянница уже некоторое время находится в руках норманнов, он был готов к такому исходу и даже мог почитать это предложение удачей. Лучше пусть Теодрада станет женой будущего графа Фландрского, чем говорят, что она стала рабыней и наложницей язычников.

— Я не могу допустить, чтобы родственником христианского короля стал язычник, — ответил Карл. — Чтобы этот брак стал возможен, тебе следует принять Христову веру. Но зато после крещения ты сможешь на равных войти в семью христианских королей.

Он сам не очень верил в то, что сейчас сказал. Рери хмыкнул. Но Харальд оставался невозмутим.

— Мы обсудим это с моим братом и дружиной, — сказал он. — Такие решения не принимаются в один миг. Мы подумаем и известим вас о нашем решении.

— Если вы позволите, я хотела бы навестить мою дочь Теодраду, — сказала графиня Гизела. — Она здорова?

— Да, приезжай, когда захочешь, — ответил Рери. — Она давно тебя ждет.

На этом первый день переговоров завершился. Король уехал в монастырь неподалеку, где остановился со своей свитой, а норманны возвратились в Перон.

Бурное обсуждение условий продолжалось весь день и половину ночи, пока спорящие не охрипли. Рери считал, что все предложенное Карлом им совершенно не нужно, за исключением выкупа за пленных. Но Харальду открывшиеся возможности неожиданно понравились.

— Пойми, только норны знают, что и как у нас сложится в Ютландии, — говорил он. — Даже если мы одолеем младших сыновей Сигимара, то сама она может не захотеть нас принять! Свеи правили там семнадцать лет, у них завелись с данами родственные и прочие связи. И Хейдабьюр не так уж плохо себя чувствует под их властью. И если нас не примут, у нас не хватит сил удержаться. Мы не можем вечно держать при себе это все войско, людям нужно вернуться домой. А здесь нам предлагают Фландрию, целую страну, вики, города, пошлины и все прочее. Мы будем иметь поддержку короля, и нам не придется воевать за эту страну, понимаешь ты?

— Но мы давали обет вернуть владения нашего отца! Ты еще не так стар, Харальд, чтобы лишиться памяти!

— Ну, и вернем. Когда-нибудь. Во Фландрии мы тоже сможем набрать войско, когда утвердимся там и разбогатеем.

— У нас и так хватает разного добра, и войско мы сможем набрать без помощи франков.

— Послушайте, конунги, что я вам скажу! — Вемунд поднялся. — Вы оба — достойные вожди, но вас двое, а Ютландия одна. Вы, конечно, могли бы править там и вдвоем. Но зачем, если есть возможность для каждого из вас раздобыть по собственной державе? Один из вас станет править Фландрией, а второй — Ютландией. Одну страну нужно завоевать, но зачем же отказываться от второй, если она сама идет в руки?

Рери замолчал. Ему впервые пришло в голову, что они с Харальдом не обязаны всю жизнь провести вместе и что он, если для него найдется отдельное владение, вполне справится и без старшего брата. А какая-то земля во владение им безусловно нужна. Им, потомкам многих славных конунгов, не к лицу всю жизнь ходить по морям, как морским конунгам, зачастую безродным вождям, которых уважают только до тех пор, пока боятся. Превратиться со временем в кого-то вроде Харда Богача… Рери содрогнулся.

— Но сначала нужно утвердиться во Фландрии, — продолжал Вемунд. — Если мы будем думать слишком долго, король отдаст ее какому-нибудь другому конунгу. Ведь раньше ею владел Рагнфрид Железный, пока не умер. Так что ее жители привыкли к власти норманнов, и нам не составит труда подчинить их себе, тем более с благословением короля франков.

— Но он ведь говорил… Он хочет, чтобы мы приняли Христову веру. А на это я никогда не соглашусь!

— Ну и не соглашайся! — крикнул Харальд. — Никто тебя силой не потащит. Но ведь ее жители — христиане, и их король тоже должен быть христианином.

— Так ты собираешься стать королем Фландрии?

— Само собой. Ведь это мне предложили.

— Это нам предложили, — напомнил Рери. — И еще вспомни, что мы начинали этот поход равноправными. Потому что еще до выхода из дома я сумел доказать, что стою не меньше, чем ты, хоть я и моложе.

Харальд переменился в лице. На него неприятно подействовало напоминание о первом подвиге Рери, когда тот убил разбойника Харда Богача и отомстил за смерть Ингвара конунга. И хотя с тех пор сам Харальд отличился не раз — например, взял в плен графа Гербальда — это давнее воспоминание язвило его в глубине души. С самого начала он словно бы шел на шаг позади младшего брата и никак не мог его обогнать.

— Но ведь это я возьму в жены племянницу короля, — ответил он, жестко глядя в глаза Рери. — А значит, все предложения Карла относятся ко мне.

— А почему ты? — Рери ответил таким же прямым и твердым взглядом. — Ведь это я, если ты помнишь, нашел ее, отбил у того тролля и привез сюда. Она — моя добыча. Моя! До сих пор я не мешал тебе рассуждать о ее судьбе, потому что делить было нечего, но если ты хочешь забрать себе одному все плоды наших общих побед, то я тебе этого не позволю!