Орёлъ i соколъ

"Двадцать четвертый" или попросту "крокодил", постоянно отстреливая тепловые ловушки и ощетинясь пушками и кассетами НУРСов, прикрывал посадку "восьмого", из которого шустро, по-десантному, выпрыгивали офицеры в камуфляже – и начальник штаба полковник Синицын, и начальник разведки майор Грабарь, и командир штабной роты капитан Клещук…

И едва коснувшись ботинками асфальта площади Ленина, где кроме памятника Ильичу, несмотря на середину жаркого майского дня – не было ни души, Старцев затребовал связь с дивизией, и только махнул пилоту "восьмого", – мол, улетай, а нето еще подцепят тебя "Иглой" или "стингером".

Танкисты первого батальона дивизии уже были где-то в полу-часе хода от Новочеркесска. Они видели их сверху еще десять минут назад. Теперь надо было установить связь с оставшимися в городе милиционерами, уяснить где противник и обложить Султана так, чтобы ни один бородатый не смог бы выскочить.

– Товарищ генерал-майор, здание под штаб подходящее нашли.

– Чей это дом?

– На почтовом ящике написано – Кравченко, но, видимо, никто не живет. Обзор удобный сразу на две улицы, в саду окопчики отрыть можно, и стены надежные – кладка в два кирпича – из гранатомета не возьмешь.

– Добро.

– Товарищ генерал-майор, разведка докладывает из района больницы. Прибыли туда силами взвода на двух БРДМах. Чехи бьют из ДШК и "мухами" кидаются.

– Кто? Селиванов? Дай его мне. Береза? Это Туча здесь. Ты броню побереги.

Отойди за дома.

Старцев поморщился. На его частоту настроился мусульманин.

– Это ты, Старцев? Что позывной такой мрачный придумал себе? Ты начальника штаба накажи, пусть он тебе другой позывной – праздничный придумает, "могила" или "гроб". Скоро тебе и то и другое понадобится.

Дом, выбранный под штаб, оказался недостроенным трехэтажным коттеджем какого то "нового русского". Старцев легко вбежал на второй этаж, куда из просторнейшего холла вела широкая некрутая лестница. Выглянул в не застекленное окно. "Нет, повыше бы подняться"! Огляделся, вот и еще одна лестница наверх – винтовая.

Загремел подковками ботинок по стальным ступенькам. А можно и еще выше подняться, оказывается. Архитектор для хозяина смотровую башенку тут придумал. "Ага, и совсем другой коленкор! В бинокль все окраины городка видать".

Вслед за генералом поднялись Синицын с винтовкой СВД в руках и Клещук с рацией.

– Товарищ генерал-майор, тут сам Ходжахмет на связи, он с вами говорить хочет.

Старцев взял рацию и встал к тому оконцу, что глядело в сторону больницы.

– Старцев, ты скажи своим танкистам, что в больнице много женщин. Не надо им стрелять.

– А ты выходи из больницы без оружия с поднятыми руками и белым флагом, тогда стрелять не будем.

– Старцев, тут женщина, главный врач, она с тобой говорить хочет.

Старцев поморщился, что то в трубке затрещало.

– Алексей Филиппович, вы меня помните, я Заманская Софья Давыдовна – главный врач. Вы меня помните, мы еще сыну вашему здесь гланды удаляли. Алексей Филиппович, здесь триста пятьдесят семь больных. В родильном отделении больницы двадцать семь грудных детей, роженицы, персонал, преимущественно девочки совсем молоденькие. Стрелять нельзя. Нельзя стрелять, Алексей Филиппович.

Старцев щелкнул переключателем.

– Не надо пока меня с ним соединять, Ходжахмет женщин убивать не станет. Вот когда мы его обложим, тогда он за ними, как за щитом, на прорыв пойдет. Влипли, мы, Саня. То есть, не мы влипли, а менты да ФСБ, что проморгали Ходжахмета, как он в город пролез. Они влипли, а разгребать – все одно – нам.

Саня – полковник Синицын, наблюдал больницу через оптику своей СВД.

– Первый батальон подошел. Танки вижу.

– Дай мне Трофимова… Леша? Пошли за мной коробочку на пеленг. Я тут возле площади Ленина. Машины побереги. Стрелков окопай. И никакой большой стрельбы!

Один гражданский в больнице погибнет – я с тебя голову сниму.

Коробочка – танк т-восемьдесят, прибыла через пять минут. Подвывая турбиной, стала разворачиваться неуклюже, левой гусеницей завалила забор, и бесцеремонно влезла нещадно дымящей выхлопом кормой в самый сад, что с трех сторон доселе окаймлял кирпичную трехэтажку.

– Вишни то можно было и не ломать, пробурчал Старцев, пожимая руку спрыгнувшему с брони Трофимову. Поднимайся сюда, наверх. Дело долгим будет. Так мне кажется.

– Товарищ генерал-майор, вас Черномордин на связь.

– Какой к херам Черномордин?

– Премьер-министр правительства Российской Федерации, товарищ генерал-майор…

Этот сюжет обошел все выпуски мировых новостей. Премьер Степан Иваныч Черномордин говорит по телефону с генералом Старцевым, а потом с полевым командиром Ходжахметом Ходжаевым.

Ну, Старцев немножко поволновался… Нельзя сказать что струхнул. Нет! Просто понервничал. Ему сразу все ясно стало – Черномордин светится перед избирателями и перед мировым сообществом – очки перед президентскими выборами набирает. И дураку понятно, что из Кремля за две тысячи километров – много не наруководишь.

А эти "цэ-у" типа "освободить", "не допустить", "проявить" и "защитить" – за них Старцев и гроша ломаного не даст.