Орел легиона

В центре её высился настоящий римский город, с форумом, храмами, цирком, прекрасными термами и огромным плацем.

Этот-то плац и заворожил мальчика, едва он его увидел. Он смотрел на обучение римских воинов, и в его душе зрело желание научиться всему, что умеют делать они. Его восхищал строевой шаг легиона, когда несколько тысяч выстроенных шеренгами людей, в сверкающих нагрудниках, в шлемах, увенчанных красными гребнями, шли нога в ногу, единовременно ударяя светлый песок тяжёлыми, на толстой подошве, боевыми сандалиями. Он любовался упражнениями копьеносцев и состязаниями с мечами, восхищался быстротой, с которой когорты перестраивались, меняя оборонительные построения на боевые. В этой безукоризненной слаженности, точности, в этом беспрекословном повиновении командам он видел объяснение непобедимости Рима.

Другое дело, что уже в детстве он сам ничуть не хуже взрослых римских воинов стрелял из лука, метал дротик, а уж в верховой езде оказался бы не слабее самых опытных легионеров-всадников. Но его отдельные умения ничего не стоили без военного искусства и мощи целой армии. Дитрих заговорил было об этом с отцом, и, к его удивлению, Ариовист выслушал четырнадцатилетнего сына серьёзно, но потом сказал:

— Каждое умение даётся что человеку, что народу — только с опытом. Наш народ отважен и могуч, у нас есть опыт в битвах. Но нет опыта в послушании. Кто из вождей сумеет собрать такую же армию, как та, что есть у римлян, и заставить её подчиняться? Сразу найдётся ещё несколько вождей, которые захотят отнять у него право на управление этой армией, и ничего хорошего не выйдет. Из-за этого не удалась ни одна попытка освободиться из-под господства Рима и в ближайшие лет сто не удастся — у нас нет ещё стремления объединиться, принести в жертву гордость и самомнение ради нашего единства. Воюющие друг с другом племена сейчас опаснее друг для друга, чем Рим для всей Германии. Поэтому я предпочитаю дружбу с Римом.

Дитрих понял отца, и с тех пор его мечтой стала служба в римской армии. И возможность поступить на эту службу представилась раньше, чем он надеялся. Зеленоглазому минуло шестнадцать лет, когда на земли его племени, к тому времени давно мирно возделывавшего поля и выгонявшего на пастбища скот, напал мощный отряд соседствовавших с землями Ариовиста херусков[19]. Главной их целью были несколько прекрасных конских табунов, составлявших гордость племени и бывших ходовым товаром на рынках Левобережья. Завоеватели не прочь были поживиться и только что собранным урожаем проса, а ещё увести в плен юношей, женщин и девушек, благо ближайшая римская крепость находилась в сотне миль, за Рейном. Была крепость и по эту сторону реки, она располагалась ближе, но до неё пришлось бы добираться дольше: затяжные осенние дожди превратили в болота многие окрестные луга, заболотили леса и рощи.

Ариовист предполагал, что следует ждать нападения, и предпринял меры к тому, чтобы его не застали врасплох. Много раз побывав в римских крепостях, вождь знал, как они строятся. Конечно, возвести подобие такой крепости в своём поселении предводитель тевтонов едва ли сумел бы, однако вырыть ров вокруг нескольких посёлков и обнести их высоким земляным валом он всё же ухитрился. Едва началась битва, за пределы этого рва и вала сбежались женщины и дети из других, близлежащих посёлков, сюда же загнали несколько сотен лошадей, не желая делать их лёгкой добычей херусков. Но тех было очень много, и они надеялись сломить сопротивление воинов Ариовиста.

— Скачи! — крикнул отец Дитриху. — Среди наездников тебе нет у нас равных. Доберись до Рейна, переправься и попроси помощи у гарнизона крепости. Римляне знают, что я им не враг, и если помогут, не останусь в долгу.

Он успел промчаться по последнему из трёх, перекинутых через ров, мостов, прежде чем отцовские дружинники ударами топоров подрубили их опоры. Орда херусков была уже в стадии[20] от земляного вала, и Дитрих направил коня вдоль рва, затем наискосок, прямо под носом у врагов, в первый момент не понявших, что означает это явление одинокого всадника, словно нарочно скачущего под их стрелы. Поэтому они и не обстреляли его сразу. Когда же несколько человек, остановившись, потому что стрелять на ходу было бессмысленно, выпустили в беглеца пару десятков стрел, достать всадника смогли только три. Одна вонзилась в круп коня позади седла, и конь лишь ускорил от этого бег, вторая воткнулась в ногу Дитриха ниже колена, третья попала в левую руку. Он обломил их — вынимать было некогда — и продолжал скакать. Кто-то из херусков пытался его догнать, но это ещё никому не удавалось, на каком бы из отцовских коней он ни мчался, а сейчас под ним был лучший из лучших.