Орел нападает

Отдаленная вспышка молнии озарила небо, осветив окруживших укрытие незнакомцев — странных людей в меховых накидках, со стоящими торчком волосами и яркими, свирепыми глазами на татуированных лицах. На миг и дикари, и римляне застыли в изумленном молчании, но потом маленький мальчик не выдержал, и над побережьем пронесся тонкий, жалобный крик, в котором звенел слепой ужас.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Я просто уверен, что это здесь, — смущенно пробормотал Макрон, оглядывая сбегавшую к пристани темную улочку. — Есть какие-нибудь соображения?

Маленькая компания, топтавшаяся рядом с ним на снегу, ответила дружными унылыми вздохами. Возле Катона — молодого помощника заблудившегося в городском муравейнике центуриона — переминались с ноги на ногу две местные уроженки из племени икени, закутанные в кокетливые накидки с меховой оторочкой. Их отцы, прозорливо предвидевшие момент, когда римские цезари захотят распространить свое влияние на Британию, дали дочерям соответственное воспитание. С малых лет к ним был приставлен образованный, вывезенный из Галлии раб, так что теперь они изъяснялись на латыни, как римлянки, совершенно свободно и лишь с легким акцентом, который Катон находил весьма приятным для слуха.

— Послушай, Макрон, — заявила красотка постарше. — Ты обещал отвести нас в уютную маленькую таверну, и мне совершенно не хочется таскаться всю ночь по морозу, пока ты что-то там не отыщешь. Давай-ка договоримся: раз уж ты так осрамился, мы заходим в первую же попавшуюся нам дверь!

Ища поддержки, она оглянулась на подругу и оптиона, и те, увидев сердитый блеск ее глаз, торопливо кивнули.

— Мы вроде пришли, — поспешно отозвался Макрон. — Да, я теперь точно вспомнил. Это то самое место.

— Лучше бы, чтобы оно так и было. Иначе ты поведешь нас домой.

— Справедливо.

Макрон поднял руку, успокаивая гордячку.

— Пошли.

Маленькая компания, с отвращением озирая нескончаемые ряды темных хижин, гуськом последовала за центурионом. Снег, валивший весь день, прекратился лишь к сумеркам, так что весь Камулодунум с окрестностями укрыло плотным, поблескивающим белизной одеялом, и местные жители в подавляющем большинстве сидели сейчас по домам вокруг дымных очагов. Лишь самая бесшабашная часть городской молодежи позволяла себе коротать вечера в посещаемых римлянами кабачках, где можно было развлечь себя выпивкой, хриплым хоровым пением, а то и хорошей потасовкой.

Римляне, вооруженные в основном только туго набитыми кошельками, забредали в Камулодунум из огромного лагеря, раскинувшегося сразу за главными городскими воротами. Четыре легиона — более двадцати тысяч солдат — зимовали в бревенчатых грубых казармах или землянках, нетерпеливо ожидая прихода весны, когда опять должна была возобновиться кампания по завоеванию огромного острова.

А зима эта выдалась не на шутку суровой, и легионеры, вынужденные изо дня в день пробавляться овощной похлебкой да ячменными кашами, радовались любой возможности сменить обстановку и разнообразить свой стол. Это стало возможно после того, как каждому легионеру выплатили причитающуюся ему долю награды, пожалованной силам вторжения императором Клавдием за победу над вождем варваров Каратаком и захват все того же Камулодунума, столицы мятежного края. Что же до горожан, в основной своей массе торговцев или ремесленников, то они, как это и свойственно всем практичным людям, быстро оправились от потрясения, вызванного военным разгромом, и еще проворней смекнули, что грозные завоеватели, вставшие за городскими стенами лагерем, представляют собой превосходный источник наживы. По всему городу, как грибы после дождя, множились кабаки и таверны, где заскучавшие легионеры накачивались как местным элем, так и заморскими винами, привозимыми с континента купцами, не боявшимися ради хорошего барыша снаряжать суда в зимние рейсы.

Правда, тем жителям Камулодунума, которым от завоевателей ничего не перепадало, толпы пьяных иноземцев, скандальных, всюду блюющих и горланящих непристойные песни, особой радости не доставляли. В конце концов терпение городских старшин лопнуло, и они отправили к командующему силами вторжения Плавту своих делегатов, и те со всяческой деликатностью заявили, что в целях упрочения союза, заключенного Римом с племенем триноватов, было бы, вероятно, разумно запретить солдатам посещать город.

Плавт на такие строгости пойти не мог, ибо понимал, что попытка запереть солдат на всю долгую зиму в лагере, лишив их самых простых развлечений, чревата бунтом. Но и терпение горожан могло лопнуть, что также в скором времени обернулось бы мятежом. В итоге было выработано взаимоприемлемое решение. Доступ римлян в Камулодунум ограничили квотой и в соответствии с ней стали выдавать пропуска. Количество гуляк в городе действительно сократилось, зато уж те, кто туда попадал, веселились вовсю.

— Ну, я же говорил! — торжествующе заявил Макрон. — Вот мы и на месте.