Орел приземлился

– Все, – сказал Радл. – Все прекращается с этого момента. – Он поднял конверт. – Мой первый приказ в рамках этой директивы.

Нойхофф улыбнулся:

– С удовольствием подчиняюсь такому приказу.

– Понятно, – сказал Радл. – Полковник Штайнер – ваш друг?

– Большая честь, – просто сказал Нойхофф. – Если бы вы знали этого человека, вы бы поняли, что я имею в виду. Есть мнение, что человек таких необыкновенных способностей более полезен рейху живой, чем мертвый.

– Именно поэтому я здесь, – сказал Радл. – Где я могу его найти?

– Возле гавани есть трактир. Штайнер и его люди приспособили его под свой штаб. Я вас туда отвезу.

– Не надо, – сказал Радл. – Мне хотелось бы встретиться с ним наедине. Это далеко?

– Четверть мили.

– Хорошо, мы пройдемся.

Нойхофф встал:

– Сколько вы здесь пробудете?

– Я договорился, что «аист» заберет нас рано утром, – сказал Радл. – Очень важно, чтобы мы были на аэродроме на Джерси не позднее одиннадцати. В одиннадцать отлетает наш самолет в Бретань.

– Я организую ночлег для вас и вашего... вашего друга. – Нойхофф посмотрел на Девлина. – И еще, не отобедаете ли вы со мной сегодня? Моя жена будет в восторге, и, возможно, полковник Штайнер сможет составить нам компанию.

– Отличная идея, – сказал Радл. – С удовольствием предвкушаю это событие.

Когда Радл и Девлин шли по Виктория-стрит мимо закрытых ставен магазинов и пустых домов, Девлин спросил:

– Что в вас вселилось? Очень уж строго вели разговор. Мы что, сегодня чувствуем действие присяги?

Радл рассмеялся, вид у него был несколько пристыженный.

– Как только я вынимаю это проклятое письмо, во мне поднимается какое-то странное чувство. Чувство... власти, что ли, охватывает. Как стражник в Библии, который говорит: «Делайте это», и люди делают, «Идите туда» – и они идут.

Радл с Девлином повернули на Брей Роуд. Здесь их обогнала полевая машина с тем же артиллерийским унтер-офицером, который привез их с аэродрома.

– Полковник Нойхофф послал предупреждение о нашем приходе, – прокомментировал Радл. – Мне было интересно, сделает ли он это.

– По-моему, он считает меня гестаповцем, – сказал Девлин. – Он испугался.

– Возможно, – сказал Радл. – А вы, господин Девлин? Вы когда-нибудь боитесь?

– Что-то не припомню такого случая. – Девлин нерадостно засмеялся. – Скажу вам одну вещь, которую никогда ни одной живой душе не говорил. Даже в момент максимальной опасности, и видит бог, у меня их было достаточно в жизни, даже когда я смотрю смерти в глаза, у меня возникает странное ощущение. Как будто мне хочется взять смерть за руку. Вам приходилось слышать что-нибудь более смешное?

* * *

Риттер Нойманн в мокром черном резиновом костюме сидел верхом на торпеде, привязанной к первой спасательной лодке, и что-то наспех чинил в моторе. К берегу подъехала полевая машина. Когда Нойманн поднял голову и посмотрел, кто это, прикрыв рукой глаза от солнца, появился оберфельдфебель Брандт.

– Что за спешка? – крикнул Нойманн. – Война окончилась, что ли?

– Беда, господин лейтенант, – сказал Брандт. – С Джерси прилетел какой-то штабной офицер. Некий полковник Радл. Он приехал за полковником. Нам только что прислали предупреждение с Виктория-стрит.

– Штабной офицер? – спросил Нойманн. Он перелез через поручни спасательного судна и взял полотенце, поданное рядовым Риделем. – Откуда он?

– Берлин! – мрачно сказал Брандт. – И с ним кто-то в гражданском, но не гражданское лицо.

– Гестапо?

– Похоже. Они идут сюда.

Нойманн натянул сапоги и полез по лесенке на пирс.

– Ребята знают?

Брандт кивнул, лицо его было свирепым:

– Им это не нравится. Если узнают, что он приехал, чтобы нажать на полковника, очень может случиться, что столкнут его вместе с приятелем с пирса, привязав к ногам по шестьдесят фунтов цепей.

– Правильно, – сказал Нойманн. – Мигом обратно в трактир и задержи их. Я возьму машину и привезу полковника. Он пошел погулять по волнорезу с фрау Нойхофф.

Штайнер и Ильзе Нойхофф находились на самом конце волнореза. Она сидела на обломках укреплений, болтая в воздухе своими длинными ногами, ветер с моря перебирал ее светлые волосы и вздымал юбку. Она смеялась, глядя сверху на Штайнера. Он обернулся, услышав, как остановилась полевая машина.

Нойманн выскочил из машины. Штайнеру достаточно было одного взгляда на его лицо, чтобы саркастически улыбнуться:

– Дурные вести, Риттер, и в такой прелестный день.

– Из Берлина приехал какой-то штабной офицер, некий полковник Радл. Он ищет вас, – мрачно сказал Нойманн. – Говорят, с ним гестаповец.

Выражение лица Штайнера ничуть не изменилось.

– Это, несомненно, делает день немного интереснее.

Он поднял руки, чтобы поймать Ильзе, которая спрыгнула вниз, и на мгновение прижал ее к себе. Лицо ее было очень тревожным:

– Ради бога, Курт, неужели вы ничего не принимаете всерьез?

– Он, возможно, приехал, чтобы посчитать головы. Ведь мы должны были уже все погибнуть. На Принц-Альбрехтштрассе, должно быть, сильно расстроены.

* * *

Старый трактир находился на обочине дороги у подхода к гавани. Когда Радл и ирландец приблизились к нему, стояла странная тишина.