Орел пустыни

Тогда Джон обратился к купцу-еврею.

– Прошу меня простить, сэр, – начал он на франкийском, но тот покачал головой и ответил на языке, которого Джон не знал.

– Вы говорите по-английски? – предпринял новую попытку Джон. Еврей снова отрицательно покачал головой и что-то сказал еще на каком-то языке, которого Джон тоже не понял, потом еще. – Латынь? – наконец спросил Джон.

Глаза еврея радостно загорелись.

– Разумеется.

– Я ищу колодец.

– В городе нет колодцев.

– Ни одного? – изумленно переспросил Джон.

– Вон там есть фонтан. – Еврей показал в сторону набережной и тенистой аллеи, уходившей в глубь города. – Там вы найдете воду.

– Спасибо. Пошли, – позвал Джон Кролика, снова переходя на франкийский язык, и они зашагали по набережной в сторону фонтана.

– Как тебе удалось выучить столько языков? – спросил Кролик.

– Я второй сын и прошел обучение, чтобы стать священником.

– И почему не стал?

Джон поморщился и показал на красный крест, пришитый к его тунике.

– Я выбрал крест.

– Почему?

– Не твое дело, – сердито ответил Джон, но его слова заглушили крики впереди.

Огромная толпа мужчин собралась вокруг высокой платформы, на которой стоял обнаженный, если не считать узкой набедренной повязки, сарацин, а рядом с ним – работорговец-итальянец, который громко перечислял достоинства своего «товара».

– Он сильный как бык, – объявил итальянец и сжал тощий бицепс сарацина. Потом он ударил его по лицу, но юноша даже не пошевелился. – И очень послушный.

Джон отвернулся и двинулся в сторону тенистой аллеи, о которой говорил еврей. Улочка сворачивала то вправо, то влево, постепенно становясь все уже, и Джону даже пришлось переступить через нищего, сидевшего с опущенной головой и протянутой рукой. Через несколько футов из темного дверного проема выступила полуодетая полногрудая сарацинка.

– Всего десять фельсов, – сказала она на латыни, но Джон протиснулся мимо, и она повернулась к Кролику. – Десять медяков, – промурлыкала она и прижалась к нему, но Джон схватил своего товарища за руку и потащил за собой.

Вскоре они вышли из темного переулка на залитую солнцем трехстороннюю площадь и увидели в самом центре древнюю каменную голову. Вода вытекала из нее в большой бассейн, около которого собрались мужчины в тюрбанах и женщины в чадрах, наполнявшие красные глиняные кувшины.

– Вода течет прямо из камня, – прошептал Кролик. – Как такое возможно?

Джон подошел к бассейну и, наклонившись, стал пить воду.

– Не знаю, как, но у нее божественный вкус.

И тут он почувствовал, как кто-то тронул его за плечо, и, подняв голову, увидел, что Кролик показывает на окруживших их мужчин и женщин. Они перестали наполнять свои сосуды и смотрели на Джона с нескрываемой враждебностью. Один из мужчин, высокий, с оливковой кожей, длинной бородой и кривым кинжалом за поясом, показал на Джона и прокричал что-то по-арабски.

Джон развел руки в стороны.

– Извините, я не понимаю.

Мужчина подошел ближе и принялся выкрикивать, как показалось Джону, замысловатые оскорбления, при этом то и дело тыкая ему пальцем в грудь.

– Я же сказал: я не понимаю твой грязный сарацинский язык, – огрызнулся Джон. – Оставь меня в покое.

Он оттолкнул сарацина, тот невольно сделал несколько шагов назад, и одновременно его рука потянулась за кинжалом. Джон и Кролик тут же обнажили мечи.

– Я бы посоветовал вам убрать оружие в ножны, – проговорил по-франкийски кто-то у них за спиной.

Джон резко обернулся и увидел молодого стройного мужчину с тонзурой и в одежде священника, который жестом предложил Джону посмотреть по сторонам – по крайней мере дюжина мужчин в тюрбанах стояла по всей площади, держа наготове кинжалы.

– Делай, как он говорит, – сказал Джон Кролику.

– Спасибо, – поблагодарил его священник. – Нам здесь насилие ни к чему.

Он подошел к рассерженному сарацину, они перекинулись несколькими словами на арабском, потом расцеловались, и сарацин отвернулся, очевидно, удовлетворенный результатом. После этого священник вернулся к Джону.

– Чего хотел сарацин? – спросил Джон.

– О, он не сарацин. Эти люди – местные христиане.

– А очень похож, – пробормотал Джон.

– Христиане, сирийцы и армяне, живут среди сарацинов много веков, – объяснил священник. – Они приняли арабские обычаи, но это не мешает им быть такими же христианами, как вы или я.

– И что он говорил?

– Он сказал, что вам обоим следует сходить в баню, прежде чем вы сможете подойти к фонтану. Они боятся, что из-за вас вода станет грязной.

Джон посмотрел на окружавших его мужчин и женщин. У всех были чистые лица и руки и безупречные белые халаты. У священника тоже – аккуратно причесанные волосы и ухоженные ногти. Джон взглянул на свой грязный плащ со следами рвоты; Кролик со спутанными, свалявшимися волосами выглядел не лучше.

– Надеюсь, вы не обидитесь, – продолжал священник, – если я скажу, что от вас не слишком хорошо пахнет. Баня здесь рядом, вон там. – Он показал на большое здание в конце улицы.

– Баня? – переспросил Кролик. – Это еще что за дикарское место?

Священник улыбнулся.