Орел/Решка

Он сидел на краю бассейна, водил рукой по воде, и брызги холодной воды летели ему в лицо. Неподалеку бродил бездомный, которого Эфраим встретил прошлой ночью, и смотрел на парня. Тот изо всех сил старался не замечать его, а вместо этого принялся пересчитывать монетки в фонтане.

– Мелочи не найдется?

Эфраим посмотрел на бродягу, но быстро отвел взгляд. Лицо мужчины было измазано грязью, и даже в жаркий летний день он носил вязаную шапку, из-под которой свисали длинные грязные патлы. На нем была запачканная теплая рубаха с закатанными рукавами. Шов над правым плечом разорван. От мужчины воняло. Рвотные массы коркой засохли на одежде.

Эфраим положил рюкзак на колени и крепко прижал к себе. Дно сумки намокло, и он почувствовал, как вода просачивается через ткань штанов.

– Простите, нет, – сказал он и уставился на четвертаки, лежащие на дне бассейна. Почему бы мужчине не собрать их?

– Эй! Отстань от него! – Натан обошел вокруг фонтана с другой стороны и смотрел на бездомного.

– Я просто хочу поесть, – сказал тот.

Натан нагнулся, зачерпнул пригоршню воды, обрызгал бомжа, попутно облив Эфраима, и крикнул:

– Забудь о еде. Тебе нужен душ!

Эфраим удивился: Натан никогда так не поступал – друг всегда был тихим, а незнакомцев и вовсе слегка побаивался, так как его обижали с самого детства. Может, он на первом попавшемся человеке срывал свою злость на Эфраима?

Бездомный нахмурился и отошел прочь.

– Натан, это было действительно необходимо? – спросил Эфраим. – Он никому не мешал. Я бы просто не стал обращать на него внимания.

Щелкнула вспышка камеры.

– Эй! Ты обмочился, – воскликнул Натан.

Эфраим посмотрел вниз: промежность и внутренние стороны бедер были мокрыми.

– Это просто вода из фонтана. Спасибо тебе.

– Вода. А, ну точно, – Натан проверил снимок, кивнул и уселся рядом с рюкзаком Эфраима. – Привет.

– Привет.

Так возникло хотя бы ненадежное перемирие.

– Ну так эта вечеринка. Ты действительно был в доме Джены? – Судя по голосу Натана, расстроен он не был. – Как все прошло?

– Нормально.

– Ты перешел к активным действиям?

– Что?

– Джена. Ну сам понимаешь… – Натан толкнул Эфраима плечом. – Ты хоть поцеловал ее?

– Да я еле решился заговорить с ней.

– Кто-то струсил, значит.

– Мы беседовали всего пару минут. А потом ее утащили Мэри-Шелли.

– Вот так сюрприз. Знаешь, будь я там, то смог бы отвлечь близняшек на себя, – сказал Натан. – Пожертвовал бы собой, но для тебя все что угодно.

Эфраим вздохнул.

– Из тебя друг лучше, чем из меня.

– В точку.

– Умеешь ты давить на чувство вины.

– Научился у матери. Она из древнего рода еврейских женщин, пестующих тонкое искусство манипулирования, – Натан покачал головой. – Если ты не собирался никуда с ней выбираться, какой смысл был вообще туда идти?

– Я не сказал, что ничего не делал. Джена призналась, что я ей нравлюсь, – сказал Эфраим. Даже сейчас, вспоминая о предыдущей ночи, он чувствовал себя как никогда счастливым.

– Тоже мне новость! Все в школе знали, что она на тебя запала.

– Я не знал. Она прежде никогда не проявляла ко мне интереса.

– Ты не замечал, потому что был поглощен Мэри. И почему ты передумал сейчас? – спросил Натан.

– Это труднее всего объяснить. Я не передумал. Просто все остальное изменилось. И только я помню о том, как было раньше.

– А вот это тебе придется объяснить.

Стоило Эфраиму понять, что сейчас придется рассказать о монетке другому человеку, он тут же почувствовал, что не так уж сильно хочет это делать. Да и с Натаном вроде бы все наладилось.

Но обещание есть обещание.

Эфраим вытащил четвертак из кармана. Он держал его в маленьком пакетике со струнным замком, чтобы не пожелать чего-нибудь случайно. Он все проверил: монетке требовался прямой контакт с кожей.

Он показал ее Натану, держа между большим и указательным пальцем.

– Все из-за этого, – сказал он.

Натан нахмурился.

– Четвертак? Что, на этой неделе тебе раньше выдали карманные деньги?

– Это не просто четвертак. Это… ммм… он выполняет желания, – сказал Эфраим.

Натан взглянул в фонтан.

– Да ладно тебе. Ты еще не вырос из всего этого?

– Я серьезно. Это как бросать монетку в фонтан. Я загадал кучу желаний. И все они сбылись. В той или иной степени.

Натан скрестил руки.

– Ага. И что ты пожелал?

Эфраим замялся. Он не хотел признаваться, что мать пыталась покончить жизнь самоубийством. Натан знал, что у Мадлен были проблемы, но в самое худшее Эфраим его не посвящал. А теперь она стала нормальной, и его история покажется еще более невероятной, если он попытается объяснить, какой мама была прежде.

– Как я уже сказал, я захотел понравиться Джене.

– Да ты всегда нравился Джене.

– Вот об этом я и говорю. До того как я загадал желание, она не интересовалась мной. Ты помнишь о ее симпатии, потому что мое желание сбылось, – он сглотнул. – И не только оно. Прошлой ночью я опоздал на последний автобус, но загадал желание, и он пришел.