Орел в небе

– Я думал, закон запрещает держать на цепи диких животных. – Эккерс сразу вызвал у Дэвида неприязнь, и это отразилось в его тоне.

Эккерс, продолжая жевать, улыбнулся.

– Вы юрист?

– Просто спросил.

– У меня есть разрешение, хотите взглянуть?

Дэвид покачал головой, повернулся к Дебре и на иврите быстро описал ей Эккерса.

– Я думаю, мы теперь знаем, что нас ждет; он напрашивается на неприятности.

– Я останусь в машине, – сообщила Дебра.

– Хорошо. – Дэвид поднялся по ступеням.

– Так как же насчет краски и гвоздей? – спросил он Эккерса.

– Заходите. – Тот продолжал улыбаться. – У меня там помощник-ниггер, он вам все покажет.

Дэвид поколебался, потом вошел в здание. Внутри пахло карболовым мылом, керосином и кукурузной мукой. На полках были разложены дешевые товары, патентованные лекарства, одеяла, груды набивных тканей. С потолка свисали связки старых армейских ботинок и мундиров, топоры и полевые лампы. Пол был уставлен жестяными трубами, кирками, мешками с мукой и сотнями других предметов, которые составляют традиционный запас товаров сельского торговца. Дэвид нашел африканца-помощника и занялся покупками.

Снаружи Дебра вышла из "лендровера" и прислонилась к дверце. Лабрадор выполз за ней и начал с интересом обнюхивать бетонные опоры веранды там, где до него другие собаки обрызгали штукатурку.

– Хорошая собака, – сказал Эккерс.

– Спасибо. – Дебра вежливо кивнула.

Эккерс искоса взглянул на своего бабуина, и неожиданно лицо его приобрело коварное выражение. Нить понимания протянулась между человеком и животным. Бабуин нервно склонил голову, потом встал на четвереньки и побрел назад к столбу. Он быстро взлетел наверх и исчез в своей конуре.

Эккерс кивнул и тщательно отрезал ломтик билтонга.

– Вам нравится в Джабулани? – спросил он у Дебры, протягивая вяленое мясо собаке.

– Мы там счастливы, – сдержанно ответила Дебра, не желая вступать в разговор.

Зулус обнюхал протянутый кусок, и хвост его заходил, как метроном. Ни одна собака не устоит перед насыщенным запахом и вкусом билтонга. Пес жадно проглотил мясо. Эккерс еще дважды давал ему кусочки. Глаза у Зулуса блестели, пасть покрылась слюной.

Ожидающие в тени веранды женщины теперь смотрели с живым интересом. Они уже видели, как это происходит с собаками, и теперь ждали. Дэвид находился в здании. Дебра ни о чем не подозревала.

Эккерс отрезал большой кусок мяса и показал Зулусу, но когда тот потянулся за ним, отвел руку, дразня собаку. Узнав вкус билтонга, Зулус снова двинулся к мясу. И снова в последний момент мясо убрали. Черный нос Зулуса беспокойно дрожал, мягкие уши поднялись.

Эккерс спустился по ступенькам, Зулус охотно последовал за ним. Тогда Эккерс еще раз дал обнюхать собаке мясо, потом негромко, но убедительно сказал:

– На, парень, – и бросил кусок к основанию столба бабуина.

Зулус, по-щенячьи чуточку неуклюжий, поскакал вперед и оказался в круге, где земля была плотно утрамбована лапами обезьяны. Он подбежал к столбу и жадно схватил кусок мяса.

Бабуин коричнево-серым неясным пятном мелькнул у выхода из конуры и спикировал на пятнадцать футов; лапы его были расставлены, пасть раскрыта, торчали ужасные клыки, длинные, желтые, острые. Он молча ударился о землю – мышцы погасили удар – и бросил свое длинное сильное тело на ничего не подозревающего щенка. Бабуин двинул Зулуса плечом, всеми своими девяноста фунтами.

Зулус перевернулся, с испуганным визгом прокатился на спине, но встать не успел: бабуин набросился на него.

Дебра услышала визг щенка и двинулась вперед, удивленная, но еще не встревоженная.

Зулус лежал на спине, его живот, чуть прикрытый шелковистой черной шерстью, был незащищен, жалобно торчал маленький пенис. Бабуин прыгнул прямо на щенка, прижал его мощными волосатыми лапами, наклонил голову и погрузил длинные желтые клыки в живот.

Зулус страшно кричал от боли. Дебра тоже закричала и кинулась к нему.

Эккерс выставил ногу, когда она пробегала мимо него, и Дебра упала.

– Осторожнее, леди, – бросил он, по-прежнему улыбаясь. – Вы можете пострадать, если вмешаетесь.

Бабуин впился длинными клыками в щенка, потом с силой отбросил его. Живот Зулуса разорвался, показались розовые внутренности, они свисали с челюстей бабуина.

Щенок снова завизжал, и Дебра слепо покатилась, пытаясь встать.

– Дэвид! – дико заорала она. – Дэвид, на помощь!

Дэвид выбежал из здания; остановившись, он мгновенно окинул взором происходящее и выхватил кирку из груды лежавших у двери. Спрыгнул с веранды и в три огромных прыжка оказался возле щенка.

Бабуин увидел его и выпустил жертву. С невероятным проворством он повернулся, подскочил к столбу, взлетел по нему к конуре. Клыки его покраснели от крови, он ревел, подпрыгивая от возбуждения и торжества.

Дэвид бросил кирку и осторожно поднял искалеченное тельце. Отнес Зулуса в "лендровер", разорвал куртку на полосы и попытался перевязать живот, кулаком вталкивая внутренности в рану.

– Дэвид, что это? – умоляла Дебра; он в нескольких сжатых фразах на иврите объяснил ей, что произошло.