Орел-завоеватель

Тени удлинялись, а Катон стоял неподвижно, прислонившись к древесному стволу. Его тускло-коричневый плащ смягчал соприкосновение с шершавой корой. В левой руке он держал позаимствованный со склада тугой охотничий лук; тяжелая зазубренная стрела была наложена на тетиву. Не так давно он обнаружил пересекавший тропу след и, двигаясь по следу, вышел к этой прогалине. Дальше, за ней, поблескивала, искрясь в лучах закатного солнца, река. Хорошо, что у него, городского паренька, хватило ума перед тем, как отправиться в лес, спросить совета у Пиракса, ветерана, привычного добывать пропитание в походных условиях. Здешняя территория была очищена от врага и опоясана походными лагерями Плавта, поэтому молодой оптион счел ее достаточно безопасной, чтобы попытать счастья в охоте. Если повезет, солдаты получат на ужин не опостылевшую солонину, а свежее мясо и пойдут в бой в куда лучшем настроении.

Когда шестой центурии объявили о предстоящем наступлении, Макрон смачно выругался. По его разумению, сейчас, когда их ряды основательно поредели, последнее, что им требовалось, так это рискованные фланговые маневры. Но делать было нечего, и, вернувшись в свою палатку, он и Катон стали готовиться к утреннему походу.

— Возьми на заметку, — инструктировал Макрон своего оптиона. — Всю лишнюю поклажу ребята должны оставить здесь. Не исключено, что через реку придется переправляться вплавь, и тут важно не тащить с собой ничего сверх самого необходимого. А вот к числу этого необходимого относится хорошая, крепкая веревка. Сходи на склад и возьми локтей триста. Этого должно хватить для переправы, если мы найдем брод.

Катон поднял глаза от таблички для записей.

— А что, если там нет никакого брода? Что мы тогда будем делать?

— Тут-то и начнется самое веселье, — проворчал Макрон. — Если мы не найдем брод к полудню, нам прикажут перебираться вплавь. Придется раздеться до туник, а снаряжение переправлять на надутых воздухом пузырях.

Катон промолчал, и Макрон через некоторое время сказал:

— Прости, парень, я чуть не забыл, что ты с водой не в ладах. Не бойся, главное, если дело дойдет-таки до плавания, держись рядом со мной. Я присмотрю, чтобы ты добрался до того берега.

— Спасибо, командир.

— Только уж на будущее, будь добр, при первой возможности выучись плавать. А то ведь это смех, да и только.

Катон кивнул, не поднимая головы от стыда.

— Итак, на чем мы остановились?

— На плавательных пузырях, командир.

— Ну да. Будем надеяться, что они нам не понадобятся. Лучше бы найти брод, а то мне как-то не с руки атаковать бриттов без доспехов, когда от их стрел и мечей меня будет прикрывать одна лишь туника.

Катон всей душой с ним согласился.

Теперь солнце почти совсем снизилось над западным горизонтом, и Катон снова посмотрел на реку, которая казалась еще шире, чем раньше. При мысли о возможной перспективе преодолевать ее вплавь юноша поежился, поскольку едва-едва мог держаться на воде.

Неожиданно он боковым зрением поймал какое-то движение и, сохраняя неподвижность, осторожно повернул голову. На поляну, менее чем в двадцати локтях от того места, где стоял оптион, выбрался заяц. Зверек, принюхиваясь, поднялся на задние лапы. Его силуэт четко вырисовывался на фоне отдаленного свечения предзакатного солнца, делая грызуна заманчивой мишенью. Конечно, одним зайцем шестую центурию не накормишь, но лучше что-то, чем ничего. Медленно, стараясь не делать резких движений, Катон стал поднимать охотничий лук, но тут зайца спугнуло что-то другое. Поджав уши, серый трусишка нырнул в подлесок, а на дальнем конце прогалины, там, где к ней подходила тропа, появился олень. Куда более желанная добыча… да и мишень тоже. Столь крупная, что с двадцати шагов в нее трудно не угодить, не колеблясь, юноша прицелился и выстрелил. Тетива загудела, олень от неожиданности замер, и стрела, прочертив воздух, с чмокающим звуком вонзилась ему в шею.

Раненое животное упало, разбрызгивая по траве кровь, однако, когда Катон, торопливо накладывая на тетиву вторую стрелу, устремился к добыче, олень, почуяв опасность, сумел-таки подняться на ноги и, унося засевшее в шее тонкое древко с зазубренным наконечником, прыжками понесся к реке. Катон припустил за ним по заросшей, заваленной валежником тропе, то спотыкаясь и отставая, то почти нагоняя оленя, когда спотыкался тот. Но ему не удалось перехватить добычу, прежде чем олень, сбежав к берегу, бросился в воду, вспенимся гладкий поток и разбрасывая во все стороны тучи искрящихся в солнечном свете брызг.