Орел-завоеватель

Будучи гладиатором поневоле, коренастый британец неохотно принял непривычное оружие и оглядел своего противника. Катон же присмотрелся к рослому, но худощавому бритту, почти обнаженному, если не считать прикрывавшей чресла набедренной повязки. Легионер, исполнявший обязанности распорядителя боев, бросил ему длинный трезубец. Бритт поймал древко на лету, взвесил в руке и перехватил для лучшего баланса, что выдавало в нем сноровистого и знакомого с этим родом оружия человека.

— Ставлю на долговязого, — заявил Катон.

Макрон развернулся:

— Ты что, спятил? На эту тощую жердину? Да ты вглядись повнимательней!

— Уже поглядел, командир. И готов подкрепить свое решение ставкой.

— Решение?

Центурион поднял брови.

Катон вступил в легион всего-то прошлой зимой, будучи зеленым юнцом, выросшим в Риме, в покоях императорского дворца. А нынче, смотри-ка, уже принимает «решения», как заправский вояка.

— Ну, как знаешь, дело твое.

Макрон покачал головой и устроился поудобнее, ожидая начала схватки, которая завершала игры, устроенные легатом Веспасианом на лесной прогалине посреди походного лагеря Второго легиона. Завтра легиону и сопровождавшим его вспомогательным подразделениям предстояло снова выступить в поход, поскольку полководец Плавт твердо вознамерился захватить Камулодунум до наступления осенней распутицы. Если падет вражеская столица, союз британских племен во главе с Каратаком из катувеллаунов неминуемо распадется.

Для дерзкой высадки на туманные острова, лежащие за проливом северней Галлии, император Клавдий смог выделить всего сорок тысяч человек, и каждый римлянин прекрасно понимал, что бритты значительно превосходят числом силы вторжения. Однако островитяне были разрознены, и римляне резонно полагали, что, ударив в самый центр оплота британского сопротивления и тем самым в зародыше развалив складывающуюся коалицию, они не позволят врагам использовать численное преимущество и, стало быть, обеспечат себе победу. Поэтому легионеры, хотя рвались вперед, утомленные маршем, радовались и короткому отдыху, и возможности развлечься схватками на арене.

Двадцать пленных бриттов разбили на пары и снабдили различными, зачастую непривычными для них видами оружия. Чтобы сделать зрелище еще забавнее, пары формировали по случайному принципу (тянули жребий из легионерского шлема), в результате чего силы некоторых противников оказывались до смешного неравными. Как раз такой обещала стать и эта, завершающая, схватка.

Носитель орла легиона — аквилифер, выступавший в роли главного распорядителя боев, размашистым шагом вышел в центр площадки и поднял руки, призывая публику к тишине. Его помощники устремились к зрителям, принимая последние ставки, и Катон снова уселся рядом со своим центурионом лишь после того, как поставил на тощего пять к одному. Поставил юноша ни много ни мало как свое месячное жалованье и в случае победы своего бойца мог получить кругленькую сумму. Макрон поставил на мускулистого малого с мечом, однако, взвесив все «за» и «против», решил не зарываться и крупной суммой не рисковать.

— Тихо! Тихо там! — проревел аквилифер, и въевшаяся в плоть и кровь солдат дисциплина тут же дала о себе знать, хотя они и не находились в строю. В считаные мгновения две тысячи только что оравших и жестикулировавших солдат притихли, ожидая начала боя.

— Итак, последний поединок! Справа от меня малый с мечом, крепкий и умелый воин… во всяком случае, по его словам.

Римляне насмешливо заулюлюкали. Если этот бритт такой уж распрекрасный боец, то как его угораздило оказаться здесь, где он вынужден сражаться за свою жизнь, потешая врагов?

Меченосец ухмыльнулся, а потом неожиданно воздел руки и издал пронзительный боевой клич. Зрителям это понравилось, и они разразились одобрительными восклицаниями.

Носитель орла дал им покричать, а потом снова призвал к тишине и возгласил:

— Слева от меня, с трезубцем, бывший оруженосец какого-то варварского вождя. То есть, надо полагать, он носил оружие, а не пользовался им. Сдается мне, эта схватка будет забавной и недолгой. Так что позволю себе напомнить вам, разленившиеся бездельники, что после полуденного сигнала отдых заканчивается. Все возвращаются к обычным обязанностям.

По рядам зрителей прокатился стон, но скорее притворный, и распорядитель добродушно улыбнулся:

— А теперь, бойцы, — по местам!

Носитель орла попятился к краю арены-поляны, зеленая травка которой приобрела красноватый оттенок там, где падали участники предыдущих боев. Противников повернули друг к другу лицом. Меченосец поднял клинок, прикрылся щитом и сгорбился, приняв низкую стойку. Верзила с трезубцем, напротив, стоял прямо и оружие свое держал вертикально, чуть ли на него не опираясь. Его худощавое лицо оставалось совершенно бесстрастным. Легионер дал ему пинка, указывая, что следует подготовиться к схватке, но он лишь поморщился и почесал ушибленную голень.

— Надеюсь, ты не поставил на него слишком много, — заметил Макрон.