Орельен. Том 1

Орельен делал вид, что не замечает ни стараний Мэри, ни того оборота, который внезапно принял их разговор. Вдруг все стало допустимым между ними, заранее данным. Она явно кокетничала с ним… Со стороны могло показаться, что теперешней их беседе предшествовали недели объяснений, несостоявшихся свиданий, пламенной переписки, взаимных обид, и только поэтому оба они так ведут себя сейчас… Но Лертилуа прекрасно знал, что тут имелись два скрытых и противоречивых плана, две последовательно сменявших друг друга темы, как в фуге Баха. Ах, хитрая, хитрая! Все затевалось лишь для того, чтобы толкнуть его к той женщине.

— Сколько ей лет? — спросил он.

Мэри удивленно повела шеей:

— Кому, Розе? Нет уж, увольте, свой возраст я не укрываю, но возраст своих подруг… Впрочем, не так уж трудно подсчитать… Ее успех начался еще до войны. Ее первый успех…

— Тогда она была, должно быть, совсем юная.

— Да, конечно. Все мы были совсем юные до войны… все, и Роза в том числе. Она немножко старше меня, совсем немножечко… Не хочется вспоминать.

— Впрочем, если судить по ее мужу…

— О, доктор Декер намного моложе. Ему сейчас должно быть года тридцать три… самое большее… Не знаю точно, какая между ними разница, но, кажется, десять, да, десять лет… Однако Розе нет еще сорока… Разве таким женщинам, как Роза, бывает когда-нибудь сорок лет? Он ее просто боготворит. Иногда даже смотреть больно. Вы ведь понимаете, у нее есть искусство. Свой собственный мир, куда ему нет доступа. Он, должно быть, ужасно страдает…

Орельен слушал ее, не перебивая. Даже думая о Розе, он начинал ощущать присутствие Мэри. Начинал понимать, какова она в любви. Он уже смутно догадывался об этом по обилию восклицательных знаков. И сам удивился ходу своих мыслей. Что за непоследовательность! Словно охотник, который сам не знает, на кого он вышел охотиться. Не без язвительности он подумал об этих удивительных противоречиях: только что отрекался от Береники, потому что думал, что его заставят ухаживать за ней, а теперь, когда раскусил двойную игру Мэри, когда ее умелое запирательство толкало его к Розе, он все сильнее поддавался этой игре, сам катился вниз по склону.

Рассказ Мэри о Розе и ее супруге был внезапно прерван Полем Дени. Лицо у него было злое, губы дрожали будто у готового заплакать ребенка, а волосы казались еще более всклокоченными, чем обычно. Прислуживая гостям, он незаметно для себя выпил лишнее.

— Как это прикажете понимать, сударыня? Весь вечер вы мне не сказали ни слова… А теперь сидите с мосье…

Говорил он слишком громко и размахивал руками. Мэри поторопилась его успокоить:

— Лучше скажите, что это с вами, Поль? Сцена? Мы не одни…

— А плевать мне… Вы надо мной издеваетесь… Вы меня бросили… Вы не отходите от этого господина…

И он снова широким взмахом руки показал на Орельена, который не удержался и захохотал.

— Я ведь тоже могла бы вам сказать, милый Поль, что вы сами весь вечер не отходили от мадам Морель…

— Ах, вы ревнуете? Не притворяйтесь, пожалуйста. Это я вас ревную и имею право ревновать.

— Вы имеете только одно право — молчать, или немедленно отправляйтесь домой спать. Вы меня извините, мосье Лертилуа?

Мэри подхватила своего поэта под руку и увела прочь. Орельен тоже поднялся, закурил сигарету и постоял в раздумье, не зная, в какую сторону направить свои стопы. К Розе или к Беренике? Безопаснее было бы подойти к Беренике, и он уже двинулся было к ней, но натолкнулся на Барбентана, который только что покинул кружок беседующих, состоявший из его собственной жены, Розы, госпожи Давид и доктора. Случайности этого кругового движения привели полковника к Беренике, и они о чем-то оживленно разговаривали, сидя в уголке.

— Растолкуй мне, Эдмон, что за человек этот полковник? Что он собой представляет? И что вообще они здесь делают?

— Просто проводят вечер… как и мы с тобой. А кроме того, полковник играл некоторую политическую роль… Ты о нем не мог не слышать… В начале века он был в самом близком окружении генерала Пикара. Что ему и припомнили впоследствии. Пришлось ему побегать, чтобы получить полковничьи эполеты. Однако кое-кто утверждает, что дело обстояло иначе. Он вышел из армии и был назначен на пост начальника канцелярии военного министра или что-то в этом роде и, говорят, здорово отомстил своим шефам… не знаю, правда ли это… я его очень люблю, чудеснейший человек. Сейчас он работает с Брианом… Но самое любопытное, что наш полковник — яростный поборник разоружения… убежденнейший пацифист.

Орельен нахмурился.

— Что за чушь — полковник пацифист!

— Ага, — заметил Барбентан, — вот когда в тебе заговорил бывший фронтовик! Со времен Вердена я ни разу не видел у тебя такой физиономии.

— Иди ты к черту со своим Верденом… но разоружение. В тот день, когда мы оставим Рейн…