Орельен. Том 2

Здесь Береника была совсем одна. Удивительная вещь, до чего же пустынна деревня. И если даже вдалеке заметишь иной раз силуэт крестьянина, который стоит согнувшись, словно вся его работа сводится к выбиранию гусениц из борозды, то и эта одинокая фигура лишь подчеркивает пустынность, чудесный простор. Никому не приходит в голову идти берегом Сены. Зачем там идти? И кто пойдет? Люди — существа разумные. Какой смысл ходить вдоль Сены. Добирайся потом обратно. Пользы никакой. Поль, милый ее мальчик, ленится. Еще целый час он будет копаться в груде носков… Поэтому Береника свободна. Конечно, она любит, даже очень любит Поля. Но нельзя же все время быть вместе. А Полю бы хотелось быть все время вместе. За исключением тех часов, когда его что-нибудь отвлекает. Откровенно говоря, он хотел бы быть вместе, когда ему этого хочется. Возможно, это и не совсем справедливо, но в общем-то так… Береника в душе поздравляла себя, что не сдалась в вопросе о найме комнаты. Она настаивала, чтобы здесь, в Мулене, они сняли две комнаты. Поль не хотел. Он настаивал на одной комнате с двуспальной, обшей постелью. Доводы он приводил, надо прямо сказать, весьма убедительные: во-первых, одна комната дешевле, а во-вторых, перед кем нам стесняться? Все отлично можно устроить, и никогда Вангу не попрекнут их тем, что они, мол, не женаты. Их хозяева, Вангу, очень славные люди… немножко смешная парочка и действительно неназойливые. Все-таки Береника добилась своего: она ведь замужем за Люсьеном, поэтому нет никаких оснований селиться в одной комнате, и ей даже нравилось вечерами тихонько пробираться в комнату Поля, когда кухарка ложилась спать и никто не мог ее видеть. К тому же это давало еще одно преимущество — она могла уйти обратно к себе, если ей этого хотелось. Не то чтобы ей неприятно было спать в одной постели с Полем: он как раз спал очень тихо, и сон его ничуть не безобразил. А все-таки, будь у них одна комната… нет, так было гораздо удобнее.

Возле шлюза стояла скамейка. Старая, поросшая мхом, но, слава богу, деревянная, сидеть на ней было не холодно, не то что на каменной. Береника присела и стала глядеть, как подымают шлюзовой щит. Должно быть, с верховьев реки пришло за баржей буксирное судно. А сейчас оно потащит ее против течения, как девчонку за волосы. Поведет ее тем путем, что строго заказан ей на века. Поволочет силой. Может быть, к ней домой. Как знать, а вдруг они пройдут мимо острова Сен-Луи.

Завтра придется пораньше съездить в Вернон. На почту. Там она получала письма от Люсьена и отсылала ему свои. Так оно спокойнее, все-таки гарантия от неожиданных и неприятных сюрпризов. Береника не доверяла Люсьену. И его вечной готовности все понять. Его чувствительности. Ей было не до Люсьена, но приходилось писать ему аккуратно, раз в неделю. Просто чтобы избежать катастрофы, этого неизменного шантажа под видом благородного беспокойства. Есть люди, которые тиранят вас одним фактом своего существования на этом свете. Пусть даже вас отделяют от них сотни километров, ничто не поможет, все напрасно. Само собой разумеется, Береника не писала мужу, что она поселилась с Полем… Достаточно того, что она не с Орельеном. К чему же давать лишнюю пищу его склонности к самоистязанию, зачем помогать ему терзаться? Он и так чувствует себя достаточно несчастным, даже не зная о существовании Поля… Тем более, что он способен, пожалуй способен принять и Поля. Это было бы немного чересчур: Береника никогда ему не простила бы. Она желала избежать непоправимого… Или же он начнет допытываться: «Уверена ли ты, что его любишь? Действительно ли он тебя любит? Может ли он составить счастье женщины?» Опека такого мужа похуже материнской.

Там, внизу по течению Сены, есть остров. По всему течению Сены разбросано много островов. Но никто не подплывает к их острову. Никому он не нужен. Он длинный и узкий, там растут деревья, оттуда видна река, текущая в обратном направлении, не с той стороны, где ходят суда. Отсюда остров кажется каким-то особенно уютным. «Когда мы начнем купаться, доплыву я или нет до этого острова?» — думает Береника. По-видимому, Поль — прекрасный пловец. Но она как-то плохо представляет себе Поля купающимся. И немножко боится за него. Зато она отлично представляла себе, как плавает Орельен. Он ей об этом сам рассказал во всех подробностях. Плаванье — это, пожалуй, единственное, о чем он говорит действительно с увлечением. Ведь он, что называется, не из очень красноречивых. Она видит его в водах Сены. Плавающего. Как же он прекрасно плавает! Вот он без труда доплыл бы до острова. Должно быть, там, у самой воды, протянулась по берегу полоска грязи. Отсюда видно, как, выходя из воды, он шлепает по грязи. Долговязый, неловкий. Она садится на скамью, чтобы лучше его разглядеть там, на острове. Он островитянин. Так что ничего удивительного в этом нет.

Буксир с честью прошел через водохранилище, теперь он гордо плывет за деревьями, оглашая воздух пронзительно-победными криками. Весь черный, а на трубе две полосы — коричневая и белая.