Ореол смерти

Ева обернулась. Рядом стояла женщина — настолько бледная, что казалась почти невидимкой. Ее белесые волосы были подстрижены так коротко, что сквозь них просвечивал череп. Даже глаза у нее были бесцветные. «Наркоманка», — поняла Ева.

— Бывала. А что?

— Из полиции? — Наркоманка стояла, покачиваясь на негнущихся ногах. — Видела, как ты трепалась с Крэком. Вот уж дебил!

— Пожалуй. А вы были здесь той ночью, когда зарезали женщину?

— Богатая была, красивая… Видала по телику, когда меня в вытрезвитель загребли.

Ева чуть не выругалась от разочарования. Потом вдруг сообразила:

— Как же вы видели меня с Крэком, если были в вытрезвителе?

— А я туда к вечеру попала. Или на следующий день… Уж и не помню.

— А вы не видели ту красивую и богатую раньше?

— Не-а. — Альбиноска принялась исступленно сосать палец. — Не видала.

Ева посмотрела на дом неподалеку.

— Вы здесь живете?

— То здесь, то там.

— А вы были там в ту ночь, когда зарезали эту женщину?

— Разве упомнишь? Но в «Пяти лунах» не была. У меня кредит вышел. — Она улыбнулась, обнажив гнилые зубы. Пахло от нее омерзительно. — Особенно не погуляешь, когда кредит вышел!

— Тогда еще дождь шел, — подсказала Ева.

— А, дождь? Люблю дождь. — Лицо ее начало подергиваться, но взгляд по-прежнему был затуманенный. — Смотрю на него из окна.

— Может быть, вы кого-нибудь заметили?

— Люди приходят, люди уходят, — сказала наркоманка нараспев. — Иногда с улицы музыку слышно. Но той ночью — нет. Только дождь шумел. И люди все бегом бежали. Растаять, что ли, боятся?

— Вы видели кого-то, бежавшего под дождем?

Бесцветные глаза внезапно посмотрели на нее осмысленно.

— Может, и да. Сколько дашь?

Ева сунула руку в карман. Там было несколько долларов — вполне достаточно за эту информацию. Она показала их наркоманке и тут же снова убрала руку.

— Что ты видела?

— Парень какой-то мочился вон там, на аллее. — Она не сводила глаз с Евиной руки. — Или его рвало. Трудно сказать.

— Он держал что-нибудь в руках?

— Только свой прибор! — загоготала она. — А потом он просто прошел по улице. Там никого больше и не было. Сел в машину… Он вон там ее оставлял. Видно, не из местных.

— Почему ты так решила?

— Машина была больно новая. Тут таких не бывает. У Крэка есть машина и у того типа, что живет напротив, тоже. Но они не так сверкают.

— Расскажи мне о парне, который сел в машину.

— Чего рассказывать-то? Сел да уехал.

— А во сколько это было?

— А мне откуда знать? Во мне ничего не тикает. Ночь была. Ночью лучше. Днем у меня глаза болят, — захныкала она. — А черных очков нету.

Ева вытащила из кармана защитные очки — она сама терпеть не могла их носить — и сунула альбиноске. Та сразу нацепила их на нос.

— Какую дешевку копам выдают! Вот дерьмо!

— А во что он был одет? Тот парень, который сел в машину.

— Да откуда мне знать? Вроде в пальто был. Темное такое, длинное. Точно, длинное. Оно еще распахнулось, когда он стал зонтик закрывать.

— У него был зонтик? — встрепенулась Ева.

— Так дождь же шел! Некоторым не нравится мокнуть. Красивый, — сказала она мечтательно. — Яркий…

— Какого он был цвета?

— Яркий, — повторила наркоманка. — Так дашь деньги-то?

— Получишь ты свои деньги. — Ева взяла ее под руку, отвела к ступеням у входа в здание и усадила. — Давай-ка вспомни поподробнее.

* * *

— Полицейские ее не застали. — Ева расхаживала по кабинету, а Фини сидел, развалившись на стуле. — Она попала в вытрезвитель на следующий день после убийства Тауэрс. Я проверяла. Ее выпустили неделю назад.

— Хороша свидетельница! Наркоманка! — заметил Фини.

— Фини, она его видела! Видела, как он садился в машину, видела зонтик…

— Будто ты не знаешь, что они под кайфом что угодно увидят. Видела в темноте, под дождем да еще издалека?

— Но она же рассказала про зонтик! Черт возьми, про зонтик никто не знал!

— И цвета он был, цитирую, «яркого». — Ева кинулась на него, и Фини прикрылся обеими руками. — Я просто не хочу, чтобы у тебя были новые неприятности. Если ты решишь уличить Анжелини при помощи показаний свидетельницы-наркоманки, его адвокаты разнесут тебя в пух и прах, детка.

Ева и сама это прекрасно понимала.

— Но я не буду требовать опознания. Я же не совсем дура! И все-таки это кое-что. Она абсолютно уверена в том, что это был мужчина. Он уехал на машине. У него был зонтик. И одет он был в длинное темное пальто.

— Что, кстати, совпадает с показаниями Дэвида Анжелини.

— Вот именно! Не думай, что я собираюсь зацикливаться на одной-единственной версии. Машина у него была новая. Она сказала, блестящая, яркая.

— Опять яркая!

— Наркоманы плохо различают цвета. Мужчина был один, и машина была небольшая. Дверца открывалась, как обычно, вбок, и ему пришлось нагнуться, когда он садился за руль.

— Мог быть «Порше» или «Ломбарджине». А мог быть «Феррари» последней модели… Ладно, попробую проверить, — сказал Фини с кислой улыбкой. — Можешь представить, сколько за последние два года было в одном Нью-Йорке продано машин? Если бы она хоть одну цифру номера запомнила…

— Не ной! Я была в доме Меткальф. Там в гараже стоят десятка два новых машин.

— Какая радость!