Орфей спускается в ад

Да, знаю, это птичья грудная кость, но она еще тронута тлением. Пусть подольше полежит на голом камне под дождем и солнцем, пока не выгорят все остатки тления и не смоются прочь. И тогда из нее выйдет добрый амулет для белой магии, а сейчас она годится только для черной, дядюшка. Так что унесите ее и сделайте, как я сказала…

Темнокожий благодарно кланяется и медленно шаркает в сторону двери.

Эй, дядюшка Плезент, прокричи нам клич Чоктоу.

Темнокожий останавливается в кондитерской.

Он наполовину Чоктоу и знает клич этого племени.

Систер Темпл. Не давайте ему здесь орать!

Кэрол. Ну же, дядюшка Плезент, ты же знаешь этот клич!

Она снимает пальто, присаживается на подоконник справа и сама заводит клич. Темнокожий запрокидывает голову и завершает его: это череда лающих звуков, все более высоких и напряженно-громких. Женщины на площадке пятятся все дальше наверх. И в этот момент, словно вызванный этим кличем, в магазин заходит Вэл. Это молодой человек лет тридцати, обладающий некоей дикой красотой, будто бы родственной звучащему кличу. Он не в джинсах и не в футболке, на нем мешковато сидящие темные саржевые брюки, лоснящиеся от долгой носки. Сразу бросается в глаза куртка из змеиной кожи с белыми, черными и серыми переливами. В руке он держит испещренную надписями гитару.

Кэрол (глядя на молодого человека). Спасибо, дядюшка…

Бьюла. Эй, ты, старик! Чоктоу! Колдун! Черномазый! Валил бы ты отсюда, а? А то нам вниз спуститься надо.

Кэрол протягивает темнокожему доллар, тот выходит, кудахча себе под нос. Вэл придерживает дверь, пропуская в магазин Ви Талбот т, грузную, рыхлую женщину чуть за сорок. Она пишет маслом картины в стиле примитивизма и держит в руках одну из своих работ.

Ви. Зацепилась юбкой за дверцу «шевроле» и, боюсь, порвала ее.

Женщины спускаются в магазин. Короткие приветствия, все внимание сосредоточено на Вэле.

Тут темно, или у меня зрение садится? Весь день писала, картину закончила за десять часов, лишь прерывалась на несколько минут, чтобы выпить кофе, а потом опять за работу, пока перед глазами ясно. Думаю, на этот раз у меня получилось. Но устала так, что еле на ногах стою. Ничто так не выматывает, как эта работа, устает не то чтобы тело, но внутри вся словно выжатая. Понимаете, о чем я? Внутри вся выжатая. Да, но зато! Чувствуешь, что что-то совершила, когда заканчиваешь работу, а иногда… такой подъем! Как поживаете, Долли?

Долли. Хорошо, миссис Талботт.

Ви. Отлично. А вы, Бьюла?

Бьюла. О, вроде бы неплохо.

Ви. По-прежнему почти ничего не вижу. А это кто там? (Показывает на стоящую у окна фигуру Кэрол. Повисает многозначительное молчание. Ви внезапно восклицает.) Ой! А я-то думала, что ее родня выставила ее из округа…

Кэрол издает еле слышный и немного грустный смешок. Вновь переводит взгляд на Вэла, когда идет в кондитерскую.

Джейб и Лейди вернулись?

Долли. Коротыш и Пёсик уехали на станцию их встречать.

Ви. А-а, значит, я вовремя. Принесла свою новую картину, на ней еще краски не высохли. Решила, что Лейди захочет повесить ее в спальне Джейба на время, пока он восстанавливается после операции, поскольку после того, как посмотришь смерти в глаза, людям хочется вспомнить о чем-то духовном. А? Да! Это вознесение Святого Духа…

Долли (глядя на холст). Вы голову не пририсовали.

Ви. Голова – это вспышка света, она так мне привиделась.

Долли. А что это с вами за молодой человек?

Ви. Ах, извините. Так устала, что позабыла о приличиях. Это мистер Вэлентайн Зевьер. Это миссис Хэмма и миссис… Простите, Бьюла, все время вашу фамилию забываю.

Бьюла. Прощаю. Меня зовут Бьюла Биннингс.

Вэл. А это куда девать?