Орган времени

– Может быть, может быть, – проговорил он. – Во всяком случае, это похоже на правду.

– Н-да? – я поднял брови. – Что ж мне теперь?..

– Тут, возможно, дело в том, – совершенно спокойно пояснил Сергей Степанович, – что в этом случае вы находитесь в, так сказать, более ярком эмоциональном состоянии, которое, наверно, и дает импульс устройству.

– Хм. И… как же это?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Сейчас пока рано утверждать что-либо после всего двух перемещений, к тому же совершенно случайных. Нужно работать, пробовать, и со временем все станет ясно.

– Угу.

– Знаете, – зевнув, проговорил Сергей Степанович, – может быть, пойдем спать? А то уже поздно, а мне завтра на работу.

– Вам на работу? – улыбнулся я. – После того, что произошло сегодня, завтра опять на работу в больницу?

Он тоже улыбнулся.

– Да, – развел руками Сергей Степанович. – А что же делать?

Мы еще посмеялись над этой трагедией несправедливой судьбы. Потом я дал ему подушку и одеяло и, сказав, чтобы он ложился на диван на кухне, собрался уходить.

– Спокойной ночи, – сказал Сергей Степанович.

– Спокойной? Ну уж нет, – ответил я. – Пойду сейчас к Леночке путешествовать во времени, пользуясь предложенным вами способом.

– Да? – улыбнулся он. – Ну, вы уж поосторожнее. Не переусердствуйте.

– Хорошо, – кивнул я, потом вышел из кухни и закрыл за собой дверь.

Леночка уже спала, но я был настроен серьезно. Разделся, лег и стал проводить эксперимент по перемещению во времени. Я очень старался, но с перемещением во времени в этот раз как-то не сложилось. Все прошло так, без перемещений.

Это случилось в другой раз, примерно через два дня.

Я так же погасил свет и лег. Леночка уже была в постели. Я не думал ни о каких экспериментах, просто поцеловал и обнял ее. И тут это случилось.

Было темно, и потому внешне ничего не изменилось. Я был в той же постели с той же Леночкой, но только не сейчас – я чувствовал это. Необъяснимое ощущение. Тело снова двигалось само, я был отдельно внутри него. И даже не заметил момента перемещения, лишь понял, что оно произошло.

Неизвестно, какой это был день, вернее, ночь, на сколько мне удалось переместиться и куда – в прошлое или в будущее. Тьма вокруг. Ситуация не отличалась от других подобных. Я был у себя дома в постели с Леночкой.

Все происходило само. Я обнимал и целовал Леночку, только это делал не я, а тот, в том времени, тот я, для которого это было настоящее. А я оставался без движений, лишь наблюдая изнутри, ощущая изнутри. Нет, я не помнил просьбы Сергея Степановича о том, чтобы попробовать двигаться самому. Пожалуй, я не помнил даже самого Сергея Степановича, не мог думать о нем – все было слишком необычно, слишком захватывающе.

Я получал ощущения, не двигаясь сам. Тело просило движений, но я оставался неподвижен, при этом делая то, что хотел. Я сохранял покой в какой-то нереальной сумасшедшей прострации, застыв, сгорая от желания и не сдерживая себя, когда не делал ничего, а чувствуя свое движение и находясь внутри него, не имея отношения к своим действиям, лишь предаваясь им, наслаждаясь ими. Это не было как если бы я видел себя со стороны – нет. Я был собой, потому что все ощущения приходили ко мне.

И когда все кончилось, я вернулся в настоящее. Все было так же. Я снова был с Леночкой, только теперь двигался сам. После яростного покоя внутри я утолял жажду движений. Я выпустил их. Словно стая голодных псов сорвалась с цепи, я выпускал свои движения. Клыки были огромны и остры, желание не могло устоять перед ними. Бессмертные псы, которые уже получили свое и должны были лежать в сытой дреме, лишь чуть повиливая хвостиками, здесь они вновь были голодны и полны сил. Сладкая плоть утоления жажды, которая хочет умереть, испепелив себя, и наслаждаясь огнем, и упиваясь огнем. В языках пламени мерцающий свет. Но пламя гаснет, и все уходит, когда жажда утолена. Только не в этот раз… Я словно сменил тело. Хотя почему словно? И другая плоть хранила свою жажду.

Леночка, конечно, не заметила ничего – в настоящем прошло лишь мгновение, когда я успел уйти и вернуться обратно. Она не знала, что произошло за это мгновение, и считала, что все как обычно. Я не стал говорить ей. Только потом думал, лежа в темноте рядом с засыпающей Леночкой, что перемещения во времени сумасшедше захватывающая, и непредсказуемая, и великолепная вещь. Я был ошеломлен.

Когда я рассказал об этом Сергею Степановичу, опустив, конечно, подробности, он ответил, что это все очень хорошо, но нужно, во-первых, проследить, почему именно происходит перемещение, а во-вторых, попробовать самому двигаться там, в другом времени.

– Как я понимаю, – сказал Сергей Степанович, – ваши перемещения связаны с Леночкой. Их было пока всего три, но все они происходили с ее, хотя и невольной, помощью.

– И что это значит? – осторожно спросил я.

Мы сидели в его кабинете в больнице, куда я прибежал на следующий же день информировать о ночных событиях и делиться впечатлениями. Леночку Сергей Степанович специально для этого услал куда-то по больничным делам.