Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

Поскольку оптационные комиссии становились в некотором роде центром шпионажа, а условием получения иностранного гражданства зачастую являлось согласие ходатайствующих на проведение разведывательной работы, Коллегия ГПУ приняла решение реализовать имевшиеся материалы на Эстонскую контрольно-оптационную комиссию. После проведенной операции было подготовлено специальное сообщение для газет, которое 13 мая 1922 г. было направлено для опубликования в «Правду» и «Известия ВЦИК»[1312].

В тексте отмечалось, что к шпионской работе сотрудники комиссии привлекли несколько потенциальных оптантов из числа военнослужащих РККА (среди них: Грауэн — профессор Военно-морской академии; Потураев — сотрудник штаба Петроградского военного округа; Лак — помощник начальника штаба Эстонской дивизии; Лехт — бывший начальник штаба Эстонской дивизии и др.)[1313].

Публикацией такого сообщения в ведущих газетах страны чекисты стремились оказать предупредительно-профилактическое воздействие на тех, кто контактирует с оптационными комиссиями также и других стран.

Мы уже приводили выдержки из приказа Реввоенсовета № 372 от 19 июля 1927 г., где указывалось на категорическое запрещение военнослужащим общаться с иностранцами, и прежде всего с сотрудниками разного рода дипломатических и иных представительств в СССР, а тем более решать с ними вопросы выезда за границу. Подобного рода случаи имели место и до издания приказа и, к сожалению, после его вступления в силу. Как правило, в контакт с представителями иностранных государств вступали командиры РККА — выходцы из других стран и зачастую принятые в ряды Красной армии по ходатайству соответствующих секций Коминтерна. Показательным является пример с летчиком-инструктором Научно-испытательного института ВВС РККА Ж. Пуантисом.

Согласно информации, имеющейся в его личном деле в отделе кадров Коминтерна, Ж. Пуантис являлся членом Коммунистической партии Франции с 1923 г. Будучи летчиком французской армии, вел в воинских частях подпольную работу и, опасаясь ареста, дезертировал. В 1925 г. он прибыл в СССР[1314].

Уже будучи в кадрах РККА, Ж. Пуантис вступил в ВКП(б), что дало ему возможность из строевых авиационных частей перевестись по службе в НИИ ВВС и получить допуск к секретным материалам по конструированию и испытаниям новых марок самолетов. Однако чекистов насторожили два факта: во-первых, отказ принять советское гражданство и, во-вторых, регулярная переписка с родными и знакомыми во Франции, что однозначно было зафиксировано французскими спецслужбами. Подозрения еще более усилились, когда осенью 1933 г. Ж. Пуантис, воспользовавшись пребыванием в Москве французской авиационной делегации во главе с бывшим министром Пьером Котом, установил несанкционированный контакт с заместителем последнего и выяснял возможность возвращения на родину. Этот факт послужил для сотрудников Особого отдела ОГПУ основанием к заведению на Ж. Пуантиса оперативного дела «Эмигрант» и организации активной работы по нему. Вскоре выяснилось, что «Эмигрант» собирает разного рода сведения якобы для книги, которую хочет опубликовать во Франции. В условиях начавшегося сближения Москвы и Парижа на антигитлеровской основе, в ОГПУ не приняли решения об аресте Ж. Пуантиса, а решили выяснить реакцию генсека ВКП(б) И. Сталина. 11 января 1935 г. в его секретариат ушла докладная записка с изложением всех обстоятельств данного дела[1315].

Решение И. Сталина было неожиданным. На докладной есть его резолюция: «Пусть уезжает». Это было явно политическое решение, и вопрос о неминуемой утечке информации по ВВС перед руководителем страны в данном случае вообще не стоял.

В качестве общих мер по предотвращению утечки секретных сведений следует рассматривать и постановку чекистами еще в начале 1920-х годов вопроса об обязательном согласовании с особыми отделами кандидатов на замещение должностей, связанных с допуском к закрытой информации, и командировок военнослужащих за границу. Последнее, к сожалению, не дополнялось организацией какого-либо контроля уже в условиях пребывания военнослужащих за рубежом. По крайней мере, найти документы, которые свидетельствовали бы об обратном, нам не удалось. А опасность разглашения секретных сведений командированными и, более того, их вербовки иностранными спецслужбами была весьма велика. В подтверждение этому приведем два примера.

Для размещения военных заказов на фирме «Шнейдер — Крезо» во Францию был направлен сотрудник одного из заказывающих управлений РККА Симонов. По данным иностранного отдела ОГПУ, с самого начала пребывания за границей к нему был подставлен установленный агент разведки банкир Левензон-Левин. В беседах с последним Симонов не только разболтал некоторые известные ему секретные сведения, но даже отвечал на разработанный французским агентом вопросник. Советская разведка добыла указанный вопросник, и выяснилось, что большинство из его 14 пунктов имело прямое или косвенное отношение к РККА[1316].