Ориан, или Пятый цвет

— Точно. Сначала ему помог президент Габона. Когда какой-нибудь французский политик собирал средства для претворения своих планов, он всегда мог рассчитывать на кредиты у казино. Взамен Орсони получал возможность расширять свою империю, открывая новые игорные дома, до которых так падки африканцы… Отвечая на ваш вопрос о его политических амбициях, я думаю, что в какой-то момент ему захотелось для забавы посмотреть, сможет ли он иметь вес в политических играх в метрополии. По моей информации, он был расположен к Роберу Огагнеру, радикал-социалисту, который хотел построить капитализм с человеческим лицом. IIпрочем, думаю, они были друзьями. Но когда Огагнер перед президентскими выборами 1981 года решил не выставлять свою кандидатуру и раскритиковал пустоту и скудость политического мира, Орсони весьма в нем разочаровался. Ведь он, не считаясь с расходами, вел предвыборную кампанию своего избранника. Он не только оплачивал листовки — кто-то видел, как он собственноручно приклеивал их в департаменте О-де-Сен; небольшой листок, в котором красочно описывалось, как однажды ночью кандидат вступил в драку с телохранителями Ле Пена.

Ориан не отрывалась от губ Пенсона.

— Какая жизнь! Теперь понятно, что Орсони совсем не волнуют мои действия. Обыск на улице Помп, похоже, оставил его равнодушным… Вот разве что я могла бы доказать, что по его инициативе случился пожар в «Финансовой галерее»…

— Вы не должны отказываться от такого предположения, — поддержал ее Пенсон. — Но я пользуюсь случаем, чтобы еще раз предостеречь вас. Никогда не забывайте, что этот тип страшно недоволен, если не знает, что творится за его игорным столом. А вы, проникнув на улицу Помп, стали участником игры, хозяином которой он считает только себя. Не стану утверждать, что вам будут угрожать физически. Но я почти уверен, что он прослушивает все ваши звонки, включая личные. Так что соблюдайте осторожность. А наши прогулки, если они не вызывают в вас отвращение, намного надежнее наших кодированных звонков.

Ориан согласилась.

— А как по-вашему, — спросила она, — Орсони проявляет какой-нибудь интерес к поэзии?

Вопрос, показалось, смутил журналиста.

— Поэзия? Нет, не думаю. Скажу даже, что это не его стихия. Вот Камасутра, когда он был молодым, — другое дело… А к чему этот вопрос?

Ориак рассказала о проведении вечеров поэзии в квартире на улице Помп. Пенсон улыбнулся, представив себе старого разбойника, декламирующим «Озарение».

— Минуточку, — вдруг спохватился Пенсон. — Я вспоминаю, что во времена дружбы с Огагнером Орсони увлекся филателией. Да и то потому, что его приятель выдвинул какую-то идею насчет почтовых сборов, которые принесли бы немалые дивиденды.

— А при чем здесь Рембо? — спросила Ориан..

— Просто предположение. Орсони старается для кого-то в политической элите. Подобно опытному браконьеру, он расставил множество силков и знает, что в один из них попадется большая добыча. Может быть, будущая «добыча» является почитателем Рембо? Есть у меня одна мыслишка: недавно в Национальной ассамблее депутаты организовали диспут по поводу Тентена, одни были против него, другие за, а были и такие, кто считал его правым или левым. Если вплотную заняться этим Рембо, то, может быть, и удастся приблизиться к цели.

Ориан с восторгом отнеслась к неожиданной идее журналиста.

— Коль уж эти люди так хитры, как вы говорите, и мне хочется в это верить, то история с Рембо разрастется. Подождем и пошире откроем глаза. Может быть, у меня скоро появится кое-что новенькое по этой теме.

— Тогда держите меня в курсе, чтобы я смог написать нечто более интересное, чем о пожаре.

Еще один вопрос не давал Ориан покоя. Раз уж она не решилась задать его своему начальнику Гайяру, почему бы не задать его Эдгару Пенсону.

— Эдди Ладзано… вам это о чем-нибудь говорит?

Он задумался, припоминая.

— Бывший чемпион в скоростных гонках, рекордсмен Кастеле? — спросил он с таким же восхищением, с каким молодые говорят о любимцах — игроках французской сборной по футболу.

— Да, это он, — произнесла Ориан, которая вдруг изменилась в лице при одном только упоминании его имени. — А вы не думаете, что он заодно с Орсони или с кем-нибудь из его своры?

— Все может быть, — медленно ответил Пенсон. — Знаю, что у него были какие-то осложнения с его яхтой «Массилией», но, кажется, все устроилось. Я ошибаюсь?

— Нет, так оно и есть.

Ориан внутренне облегченно вздохнула. Если уж Эдгар Пенсон, хорошо информированный, ничего не может сказать об Эдди, значит, Ладзано можно доверять.

— Да, совсем забыл… — проговорил Пенсон, когда они собрались уходить.

— Что? — выдохнула Ориан, забеспокоившись, что он вспомнил нечто уличающее Ладзано.

— Ваши очки. Вам следовало бы поменять оправу. Она «съедает» ваше лицо…

И Пенсон исчез. Ориан сняла свои ролики и остановила такси. Вытирая линзы очков носовым платком, она подумала, что журналист умеет смотреть на женщин.

39