Оригинал

А почему бы и нет? Здесь у меня ничего не болело. Мое тело не было искалеченным после нападения жуткого монстра. А еще тут была только я. Делающая именно то, что хотелось мне и больше никому. Ну ладно, ничего я не делала, причем понятия не имею, сколько уже времени подряд, но не в том ведь суть! Никто не помыкал мной, не глумился над моими чувствами, не лишал меня права говорить, что вздумается. Не мог запретить мне считать себя человеком и не продолжал убеждать, что я никто, вещь. Мои эмоции полностью поддавались контролю разума, тело не предавало позорно, никакой этой чувственной чуши, взбесившихся гормонов и неодолимой тяги к существу, для которого я меньше, чем никто.

Лежала я на спине посреди собственной гостиной, на светло-бежевом ковре с графическим рисунком, на котором помнила каждую ворсинку, а Эбха сидела по-турецки в дверном проеме. И все бы ничего, вот только прямо за ее спиной вместо моего коридора начинался мир Старших. Потому как вряд ли за время моего не слишком долгого отсутствия кухню и остальные помещения могли захватить буйно цветущие джунгли. К тому же ни одни земные джунгли не могли похвастаться такой невыносимой интенсивностью красок. Эту предельную насыщенность и многогранность цвета ни с чем нельзя было перепутать. По сравнению с ней все вокруг меня казалось однотонно-серым, словно присыпанным толстым слоем пепла. Но сейчас именно эти приглушенность и бесцветность были мне как бальзам на душу и символ некой свободы и безопасности. Чувства умиротворения и принадлежности только себе самой, почти совсем забытые последнее время, ощущались практически на грани настоящего наслаждения и постепенно становились все сильнее. И да, я прекрасно понимала, что все это какой-то мираж или черт еще знает что, но мне нравилось лежать без единого движения именно там, где я и пребывала. Еще бы добиться тишины. Но, похоже, не судьба.

— Как ты можешь там оставаться? — ныла Эбха. — Там же все такое блеклое-е-е!

— А мне нравится! — отвернулась я от брауни, принимаясь снова изучать потолок. Даже все мельчайшие трещины на месте. Полная достоверность. Интересно, это ведь наверняка мой мозг и создал такое идеальное убежище, воспроизведя единственный известный мне родной дом с такой тщательностью.

— Ну, Эдна, я хочу с тобой поговорить! Иди сюда-а-а! — не унималась малявка.

— Анна. Меня зовут Анна, — даже произнесенное вслух собственное имя приносило удовольствие. — И мне тебя прекрасно и отсюда слышно! И вообще это вроде как мое бессознательное пространство или что там еще, как ты можешь тут быть, если я хочу остаться одна?

— Я могу все что угодно! — хвастливо фыркнула Эбха и опять завела свое: — Иди сюда, и я все тебе объясню.

— Если ты можешь все, то сама и иди! — безразлично отозвалась я, ощущая себя в полной безопасности.

— Нет, — тут же обиженно насупилась она, — дурацкий барьер меня не пускает.

— Какая досада! — съязвила я. — Так почему бы тебе не уйти вовсе и не оставить меня в покое?

— Да нельзя! — неожиданно рявкнула Эбха, и голос странно срезонировал, создавая многоголосое пугающее эхо, от которого у меня подпрыгнуло сердце. — Останешься там надолго и умрешь!

— Ну да, конечно! Уговоры кончились и в ход пошли угрозы? — нахмурившись, уставилась на нее.

— Это правда, а не угрозы! — Эбха заломила руки, вполне реалистично изображая отчаяние. Ну да, так прямо я и повелась на эту драму!

— Да я уже забыла, когда себя лучше чувствовала! — возразила, все же усаживаясь так же, как брауни. — Мне здесь комфортно.

— Люди, замерзающие в снегу, тоже в последний момент ощущают тепло и комфорт, — парировала Эбха.

— Тебе-то откуда знать, что люди чувствуют? — Да, кстати, если уж зашел разговор: — Кто ты вообще такая?

— Я та, кто хочет помочь! Иди сюда! — тут же взялась за старое маленькая женщина.

Да неужели?

— Знаешь, возможно, в вашем мире помочь и поиметь в своих целях равнозначные понятия, но я-то привыкла к другим жизненным принципам, — ответила, теряя весь интерес к разговору ни о чем.

— Я не вру! Клянусь чем хочешь, что хочу только блага и тебе, и тем, для кого твоя жизнь столь необходима! — затараторила Эбха. — Я здесь, чтобы помочь!

— Тогда помоги. По-настоящему. Я хочу вернуться домой насовсем.

— Ну так я тебя и зову домой! — досадливо тряхнула сверкающим ирокезом брауни, и в этот момент из зарослей за ее спиной вылетел уже знакомый мне здоровенный ослепительно-светящийся голубоватый шар и врезался в стену моего убежища.

Он был уже бог знает какой по счету за то время, что я оставалась здесь. Вся моя квартира вздрогнула и затряслась. Стены ходили ходуном и стонали, но вскоре все утихло.

— Да что же он не успокоится-то! — прошипела себе под нос Эбха.

— Вот, а ты еще просишь меня выйти. Как же! Я что, не в своем уме? — поднявшись на ноги, я решила, что убраться в спальню будет самым умным решением.

Раз Эбха не может войти, то я накроюсь там с головой подушкой и не буду ее слышать. Когда-то же ей надоест сидеть тут и горланить?

— Куда это ты? — тут же вскочила и брауни, или кто она там на самом деле.