Ория (сборник)

Ах вот он, Ярчуков знакомец! Несмотря на нелепое имя, кузнец Згуру сразу понравился.

— Погинул кнес наш! Погинули вой! Но город не поги-нул! Да тока без защиты он, кубыть девка без рубахи…

— Боярин Верть обещал… — встрял было старик в фе-рязи, но Долбило вновь махнул кулаком:

— Нишкни! Нет веры боярам. За зброю браться надобно!

— За зброю! За зброю! — прокатилось по площади. — Не отдадим Лучев!

Згур улыбнулся — молодцы!

— Ах ты, мурло неумытое, голова пустая! — срывая голос, завопила ферязь. — Мечом рубить — не молотом махать. Не твое это дело! Вой перебиты, казна пуста, а вы, кузнецы да горшечники, кожемяки да бронники, в собачий корм пойдете опосля первого же боя!

— Верно! Верно! — завопил кто-то. Площадь откликнулась недовольным гулом.

— Аль забыли, что у соседей сталось, в Зелен-Озере? Вышли таки горлохваты против скандов, и где теперь Зелен-Озеро? Горлохваты под землей лежат, а женки их — под скандами пыхтят. А потому к мадам идти должно да в ноги падать, чтоб город наш под крепку руку взяли! А не к мадам — так к алеманам!..

Его прервал дружный крик:

— Не любо! Не любо! Не предадим кнесну нашу! Нам иных не надобно!

— К мадам не пойдем! — рыкнул Долбило. — И к алеманам идти неча. Не помогут! Их самих сканды, кубыть поросят, потрошат. А что воев нет — не беда. Вот войско прибыло — его и наймем! Чай, найдем серебришко!

Згур наконец понял. Вот почему Ярчук по знакомцам побежал! Но ведь их всего две сотни…

— Видали, людь добра, как они скандов-то в окорот взяли? У них огонь горючий румский есть. А что мало их — не беда. Мы сами в их войско пойдем — научат!

— Любо! Любо! — откликнулась площадь. — К кнесне идтить надобно! К кнесне!

— Очумели, што ль? — воззвала всеми забытая ферязь. — Людь сурьская! Богов побойтесь! Иноземцы они, иноверцы! С иноземцами и хлеб делить неможно, и щи хлебать! А вожак их — скоблено рыло, он город наш в пояс завяжет да женок ваших на потеху возьмет!

Згур провел рукой по подбородку. Побриться он не успел, а посему чувствовал себя неловко. Интересно, сколько «женок» в славном Лучеве? Этак на всю жизнь застрянешь с подобной «потехой»!

— Мы своих женок сами охроним! — Долбило оттолкнул плечом старика, шагнул вперед. — Иноземцы, говоришь? Иноверцы? А мады твои кто? Алеманы? Не скоблены рыла? А вожак ихний из Ории будет, из Коросте ня-города. Там они своих бояр вконец извели…

Площадь вновь зашлась криком, а Згуру стало не по себе. Косматый дернул его брагу пробовать! Уходить надо было вчера, сразу, сегодня бы уже за сто верст коня поил!

— Я решил позвать тебя, компаро комит, — шепнул Чудик. — Думаю, мы сможем уговорить ребят…

— А фрактарии эти, что из румской земли выбегли, — вновь повысил голос кузнец. — Они тож с Катакитом своим тамошних бояр по головке не гладили. Ну, чего, любо?

— Любо! Любо! — эхом прокатилось по площади. — К кнесне пойдем! К кнесне!

— А пущай ен скажет! Комит который ихний! — в последней надежде завопила ферязь. — Може ему нашего серебра и мало будет? На што ему вы, сермяжники?

…Згур не помнил, как очутился на возвышении. Толпа стихла. На него смотрели тысячи глаз. Горло пересохло, и внезапно пришла последняя ясность — он никуда не уедет. Поздно. Он уже здесь…

— Почему я должна верить тебе, комит?

На кнесне вместо черного платья был короткий военный плащ, голову украшала маленькая, шитая серебром шапочка с красным верхом. Может, из-за этого, а может, из-за солнечного света, падавшего из отворенного окна, лицо женщины внезапно помолодело. Згур понял — кнесне нет и двадцати. Другим стал и голос — решительный, резкий.

— Ты обещал людям, что сумеешь защитить город. Кто ты, чтобы говорить такое? Вожак битых наемников?

Беседа велась, как и в прошлый раз, по-румски, и чужая речь в ее устах звучала с особым презрением.

— Люди напуганы, растеряны. Они готовы поверить во что угодно. Испуганный человек страшен. А ты смел еще натравливать толпу на моих слуг!

— На твоих бояр? — сообразил Згур. — Да их и без меня в Лучеве любят. И всех вместе, и порознь. Особенно за храбрость.

— А ты сам кто? Из холопов?

Светлые глаза женщины взглянули в упор. Гнев не мог скрыть растерянности. Згур не обиделся. Здесь не Корос-тень и даже не Валин. Холопы да мужики — не воины, просто стадо.

— Ты угадала, кнесна. Мой отец — бывший холоп. Я и сам коней с детства пас. Ну так как, берешь нас на службу?

Кнесна Горяйна молчала. Згур чуть было не пожалел о своих словах, но тут же вспомнил о «скобленом рыле». Иноверец? Холоп? Ничего, полюби нас черненькими, беленькими всякий полюбит!

— И сколько ты хочешь?

Кнесна отвернулась, и Згур с трудом сдержал усмешку. Сейчас бы поторговаться — то-то б весело было. Но люди на площади ждут помощи.

— Мало не возьмем, кнесна. Но не это главное. У меня есть условия. Пока их три…

Он успел обдумать это по пути в кром. Начинать нужно немедленно. И эта женщина должна помочь. Ведь это ее город!

— Первое. Я буду набирать войско. Это будет мое войско. Пока я на службе, никто не смеет вмешиваться в военные дела. Ни ты, ни твои бояре…

— Не много ли хочешь? — не оборачиваясь, проговорила кнесна.