Ория (сборник)

— Ты слишком умен, чтобы просто так уйти, Згур Иворович! Поэтому договоримся так: мне — Белый Кром, тебе — Лучев. Можешь прихватить еще пару соседних городишек — не жалко. Здешнее быдло готово перед тобой ползать на брюхе — пусть ползает. Стоит лишь намекнуть, что кнесне Горяйне нужен супруг, и ты опомниться не успеешь, как станешь кнесом… — -

Намекнуть? Вот, значит, как? Кажется, уже намекнули…

— Горяйна — не та женщина, с которой сладко на ложе. Она, даже лежа под мужем, будет думать о державных делах. Но Горяйна — не единственная девка в городе…

Теперь в словах чернобородого слышалось презрение. Згур вспомнил платок, прикрепленный к шлему, и сцепил зубы. Кажется, Асмут действительно принимает его за обычного наемника! Зря! Хальг думает иначе…

— Такова цена, воевода. Что скажешь? Ответить? Темные глаза глядели в упор, и Згуру внезапно показалось…

— Что сказать, Асмут Лутович? Ты ведь и сам не все сказал!

—Да…

Чернобородый отвернулся, отошел к стене, бросил взгляд в гаснущее окно.

— Не все… Не хотелось обсуждать это с чужаком, но раз речь идет о Лучеве… У меня есть еще одно условие. В городе живет человек, который мне много должен. И есть девка, которая мне нужна. Ты мне их отдашь…

Негромкий голос боярина постепенно окреп, налился тяжелой ненавистью.

— Твой воевода — Ярчук… Этот беглый холоп убил моего сына. Единственного… Убил предательски — в спину. Я хочу содрать с него кожу — медленно, кусок за куском. Он — мой. И его девка — эта огринка — тоже моя. Она наложница сына…

Згур отвернулся, чтобы Асмут не увидел его лица. Чернобородый помнил обо всем — даже о Вешенке.

— Я думал, что сучонка давно сдохла, но она оказалась живучей. Мне сообщили, что эта девка здесь, в Лучеве. Я не собираюсь спать с нею. Но эта дрянь предала мою кровь, я отдам ее своим стражникам на недельку-другую. Пусть почувствует, что такое измена! А потом, если не сдохнет, — сожгу в срубе. Это мое право, Згур Иворович, и мой долг перед сыном. И ты не станешь мне перечить…

Згур вспомнил улыбающуюся Вешенку, зовущую его попробовать вареников, — и понял, что седой сканд прав. «Кто-то» не доберется до Белого Крома! Но внезапно перед глазами встало лицо отца, такое, каким он видел его во сне. Еще совсем недавно он, сын Навко Волотича, тоже мечтал о мести! И это тоже казалось его правом и его долгом…

— Думаешь, я слишком жесток, Згур Иворович? Хвала богам, если твои близкие живы и здоровы…

Згур понял — он не судья Асмуту. Никогда он не отдаст венета и его приемную дочь этому холодному жестокому человеку, но судить великого боярина он, Згур, не вправе. Как не вправе судить Ярчука, мстившего за свой погубленный род.

— Жесток? — Згур знал, что лучше не отвечать, но понял, что отмолчаться не сможет. — Не знаю… Но мстить женщине…

— Не женщине! — Асмут резко шагнул вперед. — Твари! Суке, укусившей кормившую ее руку! Таких нельзя жалеть!

— Нельзя жалеть… — повторил Згур, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. — Нельзя жалеть, зато можно бить плетью, кнутом, насиловать…

— О ком ты? — чернобородый отшатнулся. — Я к этой огрской сучонке даже не притрагивался!..

— Ты сказал «таких», великий боярин. К Вешенке «притрагивался» твой сын. У тебя есть другая…

— Что?!

В темных глазах теперь был не гнев, а лишь удивление. На миг Згур растерялся, но тут же зло хмыкнул. Выходит, коротка у чернобородого память!

— Ивица! Или забыл, боярин?

И тут случилось то, что Згур менее всего ожидал. Могло статься все: Асмут схватится за меч, кликнет стражу, просто вспыхнет гневом. Но великий боярин молчал, и в этом молчании было что-то другое. Наконец стало ясно: Асмут поражен, сбит с толку…

— Згур Иворович! Насколько мне ведомо… Ивица — твоя девушка…

И тут настало время онеметь Згуру. Асмут пожал широкими плечами, присел на кресло.

— Ты бы мог мне и сказать, воевода! Все-таки она — моя родственница. Но Ивица — уже взрослая, ей виднее, как поступать… Кнут? Не хочу тебя обидеть, но кто-то из нас сошел с ума. Да я к ней и пальцем не притронулся! Ни я, ни отец, ни ее покойный муж…

Згуру почудилось, что он и вправду сходит с ума. И самое страшное — он понял: великий боярин не лжет.

— Отец Ивицы погиб, мы взяли ее в дом. Два года назад она вышла замуж за моего племянника. Он тоже погиб -

под Белым Кромом, в войске великого кнеса. У нее сын, ему чуть больше года. Она отвезла ребенка в Жирйцы, там сейчас безопаснее…

Згур не знал, что и думать. Перед глазами стояло лицо Ивицы — заплаканное, полное боли. Хриплый голос вновь повторял: «Если умру… Не забудь… Отомсти…» В ту первую ночь девушка сама пришла к нему, сама поведала о том, что задумал Асмут! Но ведь он видел страшные рубцы на ее теле, пальцы помнили их неровные края… Выходит, у нее ребенок! Вот почему Ивица так часто бывает в этом селе! Но почему она не сказала? Побоялась, что он не поймет?..

— Не знаю, что она тебе наговорила, — Асмут недоуменно покачал головой, усмехнулся. — Вообще-то говоря, это не мое дело, но… Когда погиб ее муж, Ивица хотела выйти за меня. Я ведь вдовец. Но я отказался. Кажется, она была не очень рада…