Орикс и Коростель

— Здравствуйте, мои пушистые друзья, — окликает он. — Кто желает быть лучшим другом человека? — В ответ раздается жалобное повизгивание. Это худшее, что есть в волкопсах: они все еще похожи на собак, ведут себя как собаки, ставят уши торчком, скачут и играют, словно щенки, виляют хвостами. Подманивают, а потом набрасываются. Немного потребовалось, чтобы свести на нет пятьдесят тысяч лет дружбы человека с псовыми. Что касается обыкновенных собак, у них не было ни единого шанса: волкопсы убили и съели всех, в ком проявлялись рудименты одомашнивания. Снежный человек видел, как волкопес подошел к тявкающему пекинесу, дружелюбно обнюхал ему зад, потом перегрыз горло, встряхнул, точно швабру, и убежал с обмякшим тельцем в зубах.

Поначалу вокруг бродили удрученные домашние животные, отощавшие, хромые, с тусклой свалявшейся шерстью, озадаченным взглядом умоляя, чтоб их взял к себе человек, любой человек. Дети Коростеля их не устраивали, собакам подозрителен был их запах — какие-то фрукты на ножках, особенно на закате, когда включался репеллент, гормон цитрусового масла, — да и самим Детям Коростеля заводить собак было неинтересно, так что те сконцентрировались на Снежном человеке. Пару раз он почти сдался — сложно сопротивляться их заискиванию, их жалостливому скулежу, но он не мог позволить себе их кормить; в любом случае, проку от них никакого.

— Пан или пропал, — сказал он им. — Простите, ребята. — Он отгонял их камнями, чувствуя себя последним дерьмом, и больше они не возвращались.

Вот дурак. Он дал им пропасть задаром. Надо было их съесть. Или взять одну и натаскать на кроликов. Или его защищать. Или как-то.

Волкопсы не умеют лазить по деревьям, и это хорошо. Если они расплодятся и станут чересчур навязчивы, ему придется прыгать по лианам, как Тарзану. Это смешно, и он смеется.

— Вам нужно только мое тело! — кричит он им. Потом осушает бутылку и кидает ее вниз. Визг, суета: ракетную дипломатию они по-прежнему уважают. Но сколько это будет продолжаться? Волкопсы умные, скоро поймут, что он беззащитен, и начнут охоту. И тогда он никуда пойти не сможет — по крайней мере, туда, где нет деревьев. Им останется только выманить его на открытую местность, окружить и убить. С помощью острых палок и камней особо ничего не добьешься. Еще один пистолет-распылитель по правде нужен.

После того как волкопсы уходят, Снежный человек ложится на спину на своей платформе и сквозь тихо шуршащую листву смотрит на звезды. Они вроде близко, но ведь на самом деле далеко, так далеко. Их свет устарел на миллионы, миллиарды лет. Послания без отправителя.

Время идет. Ему хочется что-нибудь спеть, но в голову ничего не приходит. Старая музыка возникает внутри, затихает — слышна только перкуссия. Может, он бы вырезал себе флейту из какой-нибудь ветки, стебля или еще чего, только бы найти нож.

— Свети, звезда, гори, свети, — говорит он. А дальше? Вылетело из головы.

Луны нет, сегодня лунная темень, но она все равно где-то там и сейчас, наверное, всходит над горизонтом, большой невидимый каменный шар, гигантский ком гравитации, мертвый, но могущественный, притягивает море. Соки земные сосет. Человеческое тело на девяносто восемь процентов состоит из воды, заявляет книга у него в голове. Мужской голос, голос энциклопедии, Снежный человек декламатора не знает и не знал. Оставшиеся два процента — это минералы; наиболее важным из них является железо в крови и кальций, который входит в состав зубов и костей скелета.

— Да кому какая, на хрен, разница? — спрашивает Снежный человек. Его совершенно не волнует железо в его крови и кальций в костях, он устал быть собой, он хочет стать кем-нибудь другим. Отдать все клетки, добыть хромосомный трансплантант, обменять свою голову на чужую, внутри которой все лучше, добрее и прекраснее. Его тела касаются пальчики, скажем, пальчики с овальными ногтями, крашеными — спелая слива, или кармазин, или розовый лепесток.

Хочу посметь, хочу суметь. Хочу я знать, чего хотеть. Пальцы, рот. Тупая тяжелая боль просыпается у основания позвоночника.

— Орикс, — говорит он. — Я знаю, что ты здесь. — Он повторяет ее имя. И это даже не настоящее имя, которого он никогда не знал; это только слово. Мантра.

Иногда ему удается вызвать ее дух. Сначала она бледна и призрачна, но если вновь и вновь повторять ее имя, может, она скользнет в его тело и будет с ним в его плоти, и его ласкающая рука будет ее рукой. Но она всегда неуловима, ее не поймать. Сегодня так и не материализовалась, и он снова один, в темноте, жалкий, хнычущий, дрочащий уродец.

= 6 =

Орикс

Снежный человек внезапно просыпается. Кто-то его коснулся? Но рядом никого, ничего.

Полный мрак, звезд не видно. Должно быть, из-за облаков.