Ориноко

Не оставалось ничего иного, как отказаться от намерения войти в залив Пария и, обогнув проклятую Пасть Дракона на приличном расстоянии, дальше на восток плыть уже вдоль побережья Тринидада. Этот крюк вокруг большого острова удлинял наш путь более чем на сто миль. К счастью, погода нам благоприятствовала. Ни испанских, ни других кораблей не встречалось. Не было видно и туземцев, хотя каждый вечер мы подплывали к берегу пополнять запасы пресной воды. Наконец мы достигли восточной оконечности Тринидада и отсюда взяли курс строго на юг. Проплыв два дня вдоль острова, мы снова подошли к материку.

Сколь же иной встретил нас здесь ландшафт! Куда ни бросишь взгляд — всюду плоская низина без малейшей возвышенности. Это была дельта реки Ориноко, раскинувшаяся в ширину почти на двести миль, край бесчисленных рукавов и проток, пойм и заливов, край тысяч островов и мелей. Здесь, как и на мысе Пария, как и на острове Тринидад, стояли вековые леса, но если там возвышались холмы и горы, то здесь всюду лишь топи, болота и трясины. На огромных пространствах деревья стояли в воде, опираясь на обнаженные корни, переплетенные меж собой в невообразимом хаосе.

— Людей здесь, наверно, нет? — спросил я.

— Есть. Здесь живет племя гуарауно!

— Где же они живут?

— На сухих островах или на сваях. Занимаются рыболовством…

Море здесь изменило свой обычный цвет, утратив синюю прозрачность и став мутным и желтым от речной воды. Вообще от этой могучей реки Ориноко исходила какая-то таинственная сила, влиявшая на все стихии природы.

День за днем плывя мимо необозримых болот, окутанных какой-то неуловимой таинственностью, мы сами под чарами мрачного величия этого дикого царства не забывали тем не менее обычных своих занятий: я с помощью Манаури пытался хоть как-то изучить испанский, а тайком от всех и аравакский языки, товарищи мои продолжали упражняться в стрельбе из огнестрельного оружия и делали заметные успехи.

Как я уже упоминал, мы ежедневно по вечерам высаживались на берег для пополнения запасов питьевой воды, и, едва перед нашими глазами открылся широкий простор главного русла Ориноко, мы тут же решили подняться вверх по течению в расчете найти там источники пресной воды.

Был час прилива, течение устремлялось вспять к суше, и шхуна легко скользила по волнам, минуя какой-то большой остров. Часа через два мы вошли в боковую протоку и бросили якорь среди зарослей у самого берега.

Несколько человек, высланных нами на разведку, вскоре примчались обратно, несясь со всех ног, словно за ними гналась сама нечистая сила. Они размахивали руками, подавая нам с берега предостерегающие знаки. Торопливо вскарабкавшись на борт шхуны, они сообщили, что совсем рядом здесь находится большое индейское селение, укрытое в зарослях.

У ВАРРАУЛОВ

Одни из нас тут же бросились к оружию, другие стали поспешно выбирать якорь. К сожалению, мы стояли под самым берегом, а укрывавшая его густая зелень нависала далеко над водой, едва не касаясь нашей палубы. Надеясь, что индейцы нас не обнаружили, мы рассчитывали незаметно отплыть и перебраться к противоположному берегу протоки, прежде чем на нас свалится какая-нибудь новая беда.

Но случилось не так. Индейцы заметили нас. Вдруг из зарослей прямо напротив нашего корабля раздался громкий окрик. Кричавший, судя по звуку голоса, был буквально в нескольких шагах от нас, но в буйной зелени густо переплетенных ветвей мы не видели его, равно как и не понимали значения его слов. Внезапно откуда-то сверху, скорее всего с вершины ближайшего дерева, раздался второй голос. Мы подняли головы, но, как ни всматривались, так и не смогли никого обнаружить.

— Это, наверно, варраулы! — встревоженно шепнул мне Манаури.

— Варраулы, или гуарауно. Это одно и то же, — пояснил Арнак.

Обращенные к нам на незнакомом языке слова повторились раза два-три и звучали вполне мирно, как вопрос, кто мы такие. Тогда Манаури стал отвечать то по-аравакски, то по-испански, объясняя, что мы араваки, или локоно, как называли себя сами араваки. Слово «аравак» наши невидимые собеседники, кажется, поняли, ибо несколько раз его повторили, а потом стали громко кричать, словно призывая кого-то.

После нескольких минут тишины из зарослей раздался вопрос на вполне понятном нам языке — аравакском:

— Значит, вы араваки?

— Да, араваки, — ответил Манаури.

— Что вы здесь делаете?

— Возвращаемся в родные края, на реку Померун.

— Откуда возвращаетесь?

— Из-под горы Грифов.

В чаще наступила тишина, словно укрывшийся там человек размышлял или шепотом совещался с другими. Минуту спустя раздался его гневный голос:

— У тебя лживый язык! Ты лжешь!

— О-ей! Зачем так говоришь?

— Все араваки из-под горы Грифов давно вернулись на юг! Вы не из-под горы Грифов.

Незнакомец, видно, располагал точной информацией. Это определенно был аравак, но из какого-то другого племени.

— Вождь Манаури никогда не лжет, запомни это! — ответил Манаури укоризненно. — Мы бежали с испанских плантаций и никого не застали в своих селениях, Теперь мы возвращаемся на Померун. А кто ты?