Орёл и флейта (СИ)

Пока орел говорил эту речь, Нава успела нащупать на земле свой инструмент. Приложив флейту к губам, она заиграла. Вожак не успел ничего предпринять, как странная музыка внезапно взлетела к небу, спутывая крылья птиц и смешивая их внимание. Даже орел с фиолетовыми крыльями не смел пошевелиться. Крылатые звери бросали все и летели к Наве, наматывая круги над ее головой, они создали в небе настоящее торнадо. Смерч из черных крыльев. Неровно скачущие звуки были словно стон. Рваная мелодия приманивала птиц, ужасала людей и, подобно взрыву необъятной величины, разлеталась по всему континенту, заползала в каждый уголок, липкой пылью оседая в мыслях каждого, кому доводилось ее услышать.

Но вдруг все оборвалось, и птицы с оглушающим клекотом разлетелись по небу. Они кричали, словно вороны, и беспокойно гнездились в воздухе, спутываясь между собой. Эта песня разворошила улей.

Вожак пригвоздил Наву к земле и флейта выпала у нее из рук. Взгляд, переполненный злобой; рычит, словно пантера, и готов убить, уничтожить, изорвать своими же когтями. Если бы только мог.

— Чего же ты ждешь?

Но орел вдруг отпустил и отлетел дальше. Вот только слова его ранили глубже когтей.

«Ты уже давно мертва».

Как будто вырвали из груди сердце и склевали на глазах. Но было ли у нее сердце?

Нава в ужасе опустила взгляд и посмотрела на собственные руки. Ни крови, ни царапин, ни порезов. Ничего.

«Только птицы могут говорить с тобой».

Не только брата превратили в пустоту.

Орел поднимался в небо к собратьям, но голос его звучал лишь звонче.

«Эти люди винили тебя в смерти брата даже после твоей смерти. Посмотри на них внимательней, ведь именно они те, кто не позволил тебе уйти. А ты их защищаешь? Сочувствуешь им?»

— Нет, нет, нет, не может этого быть! Замолчи, замолчи!

Могла ли Нава когда-нибудь вообразить, что у нее смогут отнять что-нибудь еще?

«Все это время ты отторгала свою истинную сущность, ты заглушала птичьи голоса и порой становилась видимой для людей. Ты запуталась. Блуждала между мирами, не имея возможности приткнуть ни к одному из берегов. Чужая в каждом из миров… Ты искажала собственную память».

Девочка с остановившимся сердцем лежит на вершине лунной горы, а ее безжизненный взгляд направлен в небо, в котором уже давно исчезли напировавшиеся досыта птицы. Нава смотрит на саму себя со стороны и не может осознать того, что с нею случилось. Она безмолвно кричит в пустоту, но ни небо, ни горы, ни звезды, ни луна не желают дать ответ.

«Ты так сильно не желала верить в свою смерть, что даже выросла. Оглянись, собственный народ ненавидит тебя. Надо же… Ты совсем как Ари».

— Ари… — эхом повторила осипшим голосом. — Кто такой Ари?

«Изгнанник».

Черная тень и красная лента вспыхнули в небе и внезапным рывком набросились на вожака, сбивая того с пути. Переполненное ярости клекотание; когти, впивающиеся в противника мертвенной хваткой; клюв, заточенный о кости тысяч жертв. Фиолетовая и черная тени сцепились в потемневшем небе и сливались в одно невообразимое пятно. Только красная лента пестрыми очертаниями разбавляла эту картину, не позволяя Наве и на секунду отвести взгляд.

Наконец обе крылатые фигуры повалились на землю и тяжело дышали. Вторая птица приземлилась как раз около Навы, словно специально спрятав девушку за своей спиной. Красная лента кровавым ручьем волочилась по земле… шарф? «Дей!» — чуть было не сорвалось с губ, но она осеклась. Орел бросил к Наве взгляд, и только сейчас девушка смогла рассмотреть, сколько крови пришлось впитать его перьям, чтобы добраться сюда. Израненные крылья, казалось, сломаются, стоит нанести еще удар, но все еще были достаточно сильны, чтобы поднять в воздух. Орлиные глаза заглядывали в самое сердце и в одно мгновение прочли и поняли все, что произошло за время разлуки.

Ари снова сосредоточился на противнике и, чуть склонившись, произнес голосом, что слышат только птицы:

«Здравствуй, отец».

В горле у вожака что-то хрипнуло, он качнулся, но потом поднялся и выпрямился.

«А ведь я предупреждал тебя — не сметь появляться здесь».

«Не тебе определять волю Неба и не тебе указывать, на кого падет его кара».

«Совсем не изменился, Ари, — вожак гордо поднял голову. — А ведь ты мог однажды занять мое место. Погляди, как далеко мы зашли. Ты мог бы возродиться с нами, но вместо этого предпочел отказаться от великой цели и уйти с отщепенцами. Стоило ли оно того?»

Он презрительно сощурился, бросив взгляд на девушку за спиной Ари.

«Все это время вы верили, что вместе с плотью поглотите и души. Вот только это ложь, которую вы выдумали и сами же поверили».

Орел с фиолетовым окрасом перьев смотрел разочарованно, холодно и отчужденно. А ведь на мгновение у него промелькнула мысль, что сын отречется от этих неправильных мыслей и снова вернется в стаю. Но нет. Все же слишком они разные. Никогда им не быть в одном мире одновременно, никогда не разделить кров и пищу.