Орёл и флейта (СИ)

Орел расспрашивал деревья и цветы, но те указывали в разные стороны. Даже у Ветра спросил верный путь, но тот лишь уклончиво ответил: «Спеши, спеши! Берегись, как бы Время не обогнало тебя».

Крылатый облетел множество деревень, но так и не смог найти ни единой ниточки. Нава будто бы исчезла, не оставив и следа. Наконец он вернулся обратно в Горное королевство, сидел на вершине изогнутой скалы у озера, но той девушки тут по-прежнему не было. С лунной скалы открывался вид на горы и скалы, что простирались далеко за горизонт. Словно и ненастоящие.

Как вдруг Орел уловил едва различимые звуки и узнал эту мелодию с первой же секунды. Сорвавшись с места, ринулся к зарождающейся музыке. С каждым взмахом крыла песня раскрывалась, переливаясь разными гранями, она кружилась в воздухе, завораживая и запутывая тысячью нитей. То громче, то тише: она преображалась, изменяя свое настроение с каждой секундой. Всего одна флейта, но она создала целую симфонию.

Наконец Крылатый спустился к елям и стройным лиственницам, а затем замедлил полет, принявшись наматывать круги в небе. В высокой траве лежала девушка, словно укутанная теплой шубой. Едва различишь ее среди деревьев, и флейта снова была у нее в руках.

Нава заметила Крылатого, но песню обрывать не стала, пусть и хотелось улыбнуться и засмеяться в приветствии. Но песни не должны обрываться, раз уж были рождены на свет, это Нава усвоила твердо.

Мелодия летела к небу, ловко преодолевая ветви деревьев, и, достигнув цели, закружила Орла в своем танце. Оторвавшись от земли, песня флейты была словно огонек, она прыгала с одной высоты на другую и была готова рассказать тысячи историй в одном танце. Орлиные крылья были так широки в этот миг, что он смог бы объять ими целый мир.

Плавно приводя песню к своему завершению, Нава была, словно мать, напоминающая ребенку, что пора возвращаться домой. И песня стихла. Девушка поднялась на ноги, и Орел тут же спустился к ней. Нава ласково погладила его по голове, и в этот раз Крылатый не уклонился. Слишком покладистым он становится.

— Узнаешь ли ты меня, Дей? — произнесла тихо. — Вижу, что нет. Иначе я бы поняла это по твоим глазам.

«Почему ты так отчаянно ищешь его во мне?» — хотелось ему сказать.

— Но все же я рада снова видеть тебя.

Если ей так сильно этого хочется, он станет для нее Деем. И кем бы то ни было другим. Только бы позволила слушать эту музыку.

С тех пор где бы ни был, Орел всегда искал музыку Навы. И всегда находил. Каждый раз флейта в ее руках звучала по-разному, и все же не признать ее было невозможно. Нава тоже брала в руки флейту и с нестерпимым ожиданием в тайне надеялась поскорее услышать знакомый орлиный клекот вдалеке.

Часто она рассказывала Орлу свои мысли, а тот слушал внимательно, и Нава была уверена — понимает каждое слово. Она вспоминала те дни, когда они с братом были неразлучны, помнила даже случайные мелочи, которые для Дея в то время не играли особого значения. Но теперь Нава так же, как и некогда ее брат, старалась не упустить из прошлого ни одной зацепки.

В такие дни, слушая искренние слова Навы, Орел жалел о том, что вынужден скрывать от нее правду, представляясь кем-то другим. Но в иные дни ему казалось, что, возможно, между Деем и ним самим действительно есть некая связь. Быть может, он и правда просто забыл что-нибудь важное? Быть может, он… Но скорее ему просто хотелось так думать. Ведь так?

Забравшись на лунную скалу у Змеиного озера, Нава отыскала то самое место, где навсегда исчез братец. Камень здесь по-прежнему был темнее из-за впитавшейся крови. Нава села на самый край, свесив ноги в пропасть, и отстраненно посмотрела вдаль. Ее взгляд потускнел. Выцветший на солнце лист — так бы Орел описал ее сейчас, но ведь в ее жизни было не так уж много волшебства солнечного света.

— Отсюда все королевство как на ладони. Можно даже разглядеть Падшую реку. Не знаю, помнишь ли ты, но именно она является границей между Горным и Снежным королевствами. А назвали ее так в честь воинов, что пали в бою. Возможно, среди них были и отец с братьями… — Нава помрачнела, смотрела строго. — Каждый раз, когда смотрю на нее, мне ужасно сильно хочется, чтобы она пересохла… Как же глупо, — она усмехнулась самой себе. — Ведь подобная выходка ничего не изменит.

Нава хоть и говорила, обращаясь к Орлу, все же казалось, что она ведет диалог сама с собой. Невольно пришла в голову мысль, что после потери брата в подобных размышлениях она и коротала дни.

— Сколько боли и страданий принесла людям эта вражда… Если бы наши народы могли жить мирно, не воюя между собой, ни братья, ни ты, Дей, не оставили бы меня так скоро, — она посмотрела на небо, отливающее желтым, красным и оранжевым. — Почему мы так стремимся отгородиться друг от друга? Зачем строим заборы и стены? Земля одна, а мы всё стремимся разделить ее на отдельные части и развязываем войны, стоит кому-нибудь не хватить положенного куска… Птицы понимают, что небо нельзя разделить. Они всегда едины между собой.

«Ошибаешься, Нава. Орлы еще бо́льшие эгоисты, чем люди».