Орёл в стае не летает

– Как посмел ты унизить уважаемого всеми человека, да ещё при своих несмышленых учениках?! Ты прогнал учителя со скамьи, принадлежавшей только ему в его же саду, чем содействовал ухудшению состояния здоровья! Ты убийца!

Так это было на самом деле или иначе, но Платон через полгода после инцидента умер.

Филипп не задавал больше Аристотелю вопросов. Дальше они вкушали блюда в покойном молчании, а когда кувшин опустел, царь отпустил гостя, оставшись один на один со своими воспоминаниями…

Глава 8. Филипп II, царь Македонский

Реформатор

Филипп не мог пожаловаться на невнимание богини Лахесис, назначающей каждому человеку особую судьбу. Долгие шесть лет, которые он, младший сын царя Аминты*, подростком находился в Фивах в качестве заложника, Лахесис подарила ему терпение и доброго наставника, полководца Эпаминонда*. Филипп жил в его доме, не чувствуя особых тягот, а знаменитый фивянин полюбил его как сына. От него юноша впитал любовь к эллинской культуре, познал вкус боевых сражений, секреты эллинского военного искусства. Вернувшись в Македонию, Филипп сумел быстро определиться, кто друг ему, а кто – враг, завёл связи среди родовитых князей и старой военной элиты. Это помогло ему не только выжить в смертельной схватке за временно пустующий престол, победить претендентов, которые, к своему несчастью, недооценили его как слишком юного соперника. На Общевойсковом собрании, где Филиппа избрали царём, он обещал возродить былую мощь Македонии. С той поры царствует двадцать три года, исполняя обещание народу.

С первых дней он решительно взялся за реформирование армии, которой, по сути, не существовало, набиралась как ополчение из разных областей Македонии и не подчинялась единому командованию, царю. Пригодились знания, полученные в Фивах, помогли опытные военачальники: Парменион, Полиперхонт и Антипатр, служившие ещё при его отце, царе Аминте. При их поддержке македонская армия обретала новые организационные очертания, переоснащалась вооружением и, главное, становилась кадровой. Если раньше македонские цари призывали ополчение с разных областей, которое распускали после военных действий, сейчас у Филиппа появилось войско на постоянной основе. Он говорил вербовщикам:

– Выбирайте из всех желающих самых рослых, а я сделаю их храбрыми. В моей армии полезней будет землепашец, чем городской. Крестьянин привык находиться под открытым небом, он терпеливо переносит дожди и солнечный жар, не обращает внимания на ночную сырость. У него врождённая привычка носить на себе орудия труда, таскать тяжести, копать ямы и рвы. К тому же он чужд роскоши, простодушен и довольствуется малым. Его надобно обучить военному делу и подчинению своему командиру.

Молодому царю труднее пришлось с самонадеянными аристократами, составляющими отряды всадников. Во время войны они нередко показывали беспримерную отвагу, храбро шли на врага, но действовали разобщённо, каждый сам по себе, не подчиняясь верховному командиру. Их разрозненные действия не приносили ощутимых результатов для общей победы. Филиппу удалось совладать с этой частью военной элиты, убедить, что сила всадников станет гораздо эффективнее, если они объедятся в конный отряд, который войдёт в состав общего войска как организованное подразделение под командованием единого военачальника.

* * *

Обновлённое царское войско показало, на что способно, в первых сражениях с иллирийцами, фракийцами и прочими враждебными соседями. Греки поначалу не обращали внимания на действия молодого македонского царя, не придавали значения его военным успехам, поэтому некоторое время не воспринимали Македонию как угрозу для себя. А царь Филипп, пользуясь их благодушием по отношению к нему, начал неприметно отбирать у Афин, главного гегемона Греции, влияние над греческими городами во Фракии и Халкидике, расчищая путь Македонии к морскому побережью. Афиняне забеспокоились, только когда поняли, что действия Филиппа наносят вред их историческому престижу на севере Греции, но до прямого сражения дело у них не доходило. В таком «замороженном» состоянии отношений между Македонией и Афинами стратегическое преимущество пока оставалось за Филиппом!

На полях боевых действий македоняне всё чаще оказывались сильнее противников, но даже поражения шли им на пользу. В проигрышах Филипп не паниковал, делал здравые выводы, после чего приходили победы, и он быстро навёрстывал упущенную выгоду. Скоро персидские цари, мечтавшие об очередном походе на Грецию, с интересом начали присматриваться к новому македонскому лидеру, пытаясь подобрать к нему ключи, определить, кто он для них – будущий соперник или союзник, согласный на участь сатрапа*.