Орканутый

Мои недолгие размышления прервал стон Джумарака. Не особо церемонясь, я выбил ногой из его челюсти немного клыков. Потом вмазал второй раз — контрольный. Брызнуло кровью и соплями. Он снова вырубился. Предрекая вопрос от своей совести: нет, не стыдно. Да, пошла ты. Да-да, именно туда.

Я посмотрел на шамана, не спешившего разнимать протестующих. На его косоглазой морде шла война сомнений. Что же его так тревожит, раз даже толпу не успокаивает?

— Эй! — окрикнул я его. — Я победил?

Шаман словно очнулся, и моя небольшая надежда сразу же улетучилось.

— Тихо!!! — неожиданно громко разнесся над трибунами его голос. — Клут-кан продолжается. Предки все еще ждут обещанного.

На этот раз трибуна успокоилась не сразу. Еще пару раз брызнула кровь, а на арену скатилась чья-то отрубленная и улыбающаяся башка. Ого, меня уже даже не тошнит. Вот оно — становление героя. А не ваша дешевая хрень.

Оглядев орков, я невольно сглотнул. Пол-трибуны было залито кровью, но истуканы сели на свои места, как ни в чем не бывало. Те, кто до этого стоял, уселись на места мертвых или самих мертвых. Типа все норм, продолжаем. Кто-то даже зажевал. Ага, фильмец продолжается. Запасаемся попкорном.

Я посмотрел, где Кая. К моему нездоровому облегчению с ней все было в порядке. А вот ее растрепанный вид и личико в крови предостерегло анаконду от дальнейших к ней посягательств, из разряда «эй детка, глянь, что у меня в штанишках».

Резко стало тихо. Секунд двадцать ничего не происходило. Гробовую тишину нагнетали только жевания, отрыжки и спускание клапанов давления в переполненных желудках. От этих резких звуков я слегка подрагивал от неожиданности.

Акустических перепады закружили мне голову. От меня ждали действий. Я тяжело вдохнул воздух.

— Э-м-м? — с надеждой посмотрел я на шамана. — Может... договоримся?

Вместо ответа, Улук-Урай снова вытянул три пальца, намекая, что сейчас пойдет обратный отчет.

— Стой! — испустил я вопль ужаса от предстоящих перспектив. — Я понял! Сейчас!

Надо отдать должное шаману. Он кивнул и опустил руку.

Итак. Ставим вопрос ребром. Я — парень восемнадцати лет, вырос хоть и не в благоприятном районе, но с определенным комфортом. Вчера я стал орком и перерубил эльфийку пополам. Потом склеил ее половинки и отправился в лагерь орков. Становиться вождем. Говно вопрос. Просто так получилось, что сейчас мне нужно разорвать живое существо голыми руками, распотрошить, выковырять сердце и сожрать. Все потому, что я решил, что здесь можно безнаказанно трепаться, как у меня в родном мире. Если откажусь — сдохну.

Моя психика визжала благим матом. А что, если я шизанусь на голову и никогда не стану прежним? Ну там, во мне поселится кишечный демон, требующий каждый день свежие потроха оркских гром-баб. Обязательно девственниц.

Я разругался таким матом, что покраснели боги, что пялятся на меня и угорают. Орки ничего не поняли, но перестали жевать, внемля моей мудрости.

Окей, я подошел к Джумарку. Говнюк был в глубоком отрубе.

— Прости, брат, — судорожно пожал я плечами. — Я сам в ахуе.

Я начал рвать ему... волосы. Одной лапой ухватился под корень, чтобы не снять скальп, второй обрывал где-то посередине.

— Да-а-а! — рычал я в кровавом экстазе. — Я рву тебя! РВУ! Р-р-р-р!

Под вылезшие из оркских орбит глаза, я продолжил бесноваться благородным львом, рыча, скалясь и наигранно постанывая от удовольствия. Короче, Джумарака я подстриг не очень. Бока неровные, топорщатся во все стороны. Но первое условие выполнено. Я разорвал его в клочья голыми руками.

— Да-а-а, детка, — томно выдохнул я, подправляя на висках последние штрихи. — Я порвал тебя... О, ты никогда не станешь прежним. А-а-ах...

Как же мне хочется сдохнуть. Таким орканутым я не чувствовал себя лет семнадцать. Но актерская игра всегда давалась мне плохо. Из кружка КВН меня выперли после первой шутки о гендерной принадлежности завуча. Вот и сейчас, я вроде как и стараюсь, но... это пиздец. Правда.

Пока адреналин и ощущение полного краха моей жизни не испарились, я приступил к следующему шагу. Подобрал с земли так полюбившийся мне костяной кол, подошел к орку и, пока не успел передумать, въебал ему штырем прямо в глаз. Тут уж ничего не поделаешь.

И промазал. Он, падла, соскользнул с дрожащей руки и вошел в нос, разрывая перегородки и проваливаясь глубоко в ноздрю. С обезумевшей от происходящей дичи харей я отскочил в сторону, повизгивая:

— А-а-а! — прижал я ладонь ко рту. — Прости!!! А-а-а!!!

Джумарак заорал так, что эхо трижды отскочило от трибун. Он ухватился за окровавленное лицо, забился ногами. Попытался выдернуть, но только приподнял себе голову вместе с костью. Заорал бешеным мамонтом, разбрызгивая во все стороны кровь и густые сопли.

— А-а-а! Бля! Бля!!! — прыгал я на месте. — Прости, я быстро хотел! В мозг, прямо в мозг! Я читал!!! А-а-а!!!

Не знаю, что заставило меня действовать, а не верещать, но в панике я подскочил к орку и...

...споткнулся!!!

Огромным свинотелом я плюхнулся животом прямо на лицо Джумарака, вдавливая торчащую кость-стилет ему глубже в череп.

— Упс, — только и смог выговорить рот.