Орканутый

Но как? Мы окружены уже прямо сейчас. Нападут оборотни через час или если мы начнем кипиш наводить и убегать. Проблема еще в том, что повтор начинаю только я. А объяснять всем каждый раз, что я не ёбу дубнулся, долго и проблемно.

Пока я ходил туда-сюда, на меня с интересом и напряжением смотрели сопартийцы. В их глазах читалось, как сильно они считают меня конченым вождем.

— Так, ладно! — наконец сказал я. — Будем ставить эксперименты. Стойте здесь, а я дойду до кустиков.

Я остановился, задумался.

Ха-ха-ха! Хуюшки, а не эксперимент. Добровольно выйти за пределы лагеря, зная, что там кишит свора ждущих тебя тварей? Это же каким нужно отморозком быть, чтобы согласиться на это добровольно?

Это...

Ну мне, конечно, стыдно, все дела...

Но он же все равно не вспомнит...

Да и храбрее меня...

Да за вождя помрет...

В общем, Бом, прости меня...

— Ого! — вскрикнул я. — Бом, ты погляди-ка. Под тем кустиком жарится баранина на вертеле. О, а что там написано?! Для Бома?!

— Где?! — вскочил Бом. — О!

Не сильно думая, Бом ломанулся в указанную сторону.

— Стоять! — рванулся за ним брат. — Там Гым написать! Гым! Не Бом!!!

Джыр удивленно посмотрел на меня, а я лишь идиотом улыбнулся в ответ. Кентавряша с интересом наблюдала за ситуацией. А эльф почему-то лыбился во весь рот.

Ну в общем из кустов раздался рык, треск, орочий рев, а потом тишина... и чавканье.

— Наверное нашли, — заявил я, мандражируя всем телом. — Вон как уплетают.

— Эй Бом! Гым! — позвал их Джыр. — ЭЙ!!!

Я орал басом, когда из тьмы на нас набросились сотни голодных тварей. Умирать очень и очень больно. Умирать очень и очень страшно. Это не прекрасное фэнтези, а реальное дерьмо! Дерьмо вперемешку с кровью, блевотиной и слезами. И каждый раз ты молишься, чтобы боль прошла быстрее. Молишься хуй знает кому, лишь бы прошла. Веришь ты или нет в макаронного монстра, богов или адских тварей. Срать! Ты все равно просишь у кого-то, чтобы, блять, побыстрее, потому что вытягивание кишок из пуза — не айс.

Глава 23. Единственный вопрос

— Вяжи меня, — зыркнул я на Джыра. — Ай, не так сильно! Не...

Я зевнул и ловким, привычным движением избавился от пут. Джыр очередной раз раскрыл рот от удивления:

— Как?! Даже Бом не мог выбраться.

— Я тренировался долго, — ответил я и снова зевнул.

Спать хотелось жутко. Я кое-что смог понять. Почему-то усталость тоже переносилась. И если изначально я здесь был бодр, то примерно через три-четыре попытки выиграть сраную игру, я уставал.

О, кстати, проблему с охуеванием и болью я тоже решил.

— Кентавряша, рыжие с черными точками, — попросил я и протянул руку. — Три штуки.

О, да. Этот момент я любил больше всего. Никакого удивления или вопросов. Аша всегда зевает в ответ и без лишнего выпендрежа протягивает мне грибочки. Грибов я, кстати, нажраться успел столько, что могу считать себя мастером торчков. Глюки, пена изо рта, кровавый понос — самые лайтовые ощущения моих экспериментов. Но я все-таки нашел, что мне надо. Привычным движением я сунул своих грибочковых малышей в рот, зажевал. На вкус как язык гоблина, но я уже успел привыкнуть. Главное другое...

Ебаный расслабон в чистом виде и притупление боли чуть ли не до нулевого уровня. Кайф. Правда есть небольшой побочный эффект. Подыхаешь через пару часов.

— Э-э-э, — выразила небольшое удивление Кентавряша. — Так...

— Знаю-знаю! — прервал я Ашу. — Не говори этого вслух, а то визгу начнется.

Да уж. Первый раз меня заставляли прочищать желудок. Насильно заливали воду в глотку, Бом совал пальцы в мою пасть. И ведь, блять, не слушают, что я им говорю. Не верят, что я уже их жрал и просто не успевал сдохнуть от грибов — другие факторы мешали. Ну что я могу поделать? Они «День сурка» и «RE:Zero» не смотрели. Слово «дежавю» не знают.

Скажем так, я немного заебался искать выход из этой ситуации. Что бы я ни делал, мы всегда дохли. Мы убегали, прятались, зарывались в землю, бились до самого конца, пели песни, изгоняли дьявола. Я даже шлепнул Кентавряшу по лошадиной заднице. Правда, сдох потом в конвульсиях. Она, с томным «Ах!» так ебнула меня копытом, что проломила тупой оркский череп. Потом я, как бы невзначай, расспрашивал ее о «хозяине леса». Но в ответ получал лишь «ну, он самый важный...». Кентавряша или не хотела говорить, или мало что о нем вообще знала. Это как верить в божество, но в жизни не открыть священное писание.

Спросил эльфа о его талантах колдовать. Как только не изворачивался, но он семнадцать раз прикидывался удивленным дурачком. А мне вот очень интересно, как он был так долго в рабском положении, имея такие козырные тузы. Подозрительно...