Оркестр

Потап Михайлович немного растерялся от моего предложения, но искупаться ему тоже хотелось. Ведь на улице стояла жара, дорога была длинной, а в брюках и ботинках не очень-то приятно ехать в машине.

Я, как и обещала, отвернулась и повернулась только тогда, когда Потап Михайлович уже стоял в воде и махал мне оттуда рукой.

Я выдохнула, сняла с себя свой светлый пиджак, туфли, которые тоже немного мне натерли ноги, и, оставшись в майке и брюках, подошла к тарзанке.

Я не помнила, как правильно на нее нужно залезть. Но мне так хотелось снова испытать на себе прохладное прикосновение воды, что я не оставила себе никаких минут на размышление, а сразу залезла на тарзанку и с криками:

– Как круто.

Я прокатилась несколько раз туда-сюда, а затем резко прыгнула в воду, обрызгав всего Потапа Михайловича, который смотрел на меня и улыбался, так как видел меня такой, как сейчас, впервые. Я и сама видела себя такой впервые. И мне нравилось, нравилось мое постепенное изменение и мое легкое, и непринужденное состояние.

Я погрузилась в воду, даже сердце нервно не стучало, мне было спокойно и хорошо, я сразу стала перебирать руками и ногами, чтобы поплыть, поплыть наверх.

Потап Михайлович немного помог мне выплыть, а дальше…. Дальше я сама поплыла, я смеялась и плакала, а самое главное, я плыла сама, я плыла.

Потап Михайлович тоже радовался, радовался за меня. Наверное, он давно не видел таких искренних эмоций от меня.

Мы немного освежились и, выйдя на берег, немного обсохли под лучами моего родного местного солнышка.

Когда я снова села в машину, Потап Михайлович повернулся ко мне и сказал:

– Вам идет.

– Что идет?!

– Быть такой, какой вы были сейчас.

– Хорошо, я буду стараться измениться, только все это между нами. Наш маленький секрет, – показала я указательным пальцем на свою губу.

Потап Михайлович улыбнулся и кивнул головой.

Через несколько минут мы уже были у моего родного дома, где ожидала меня моя сестренка.

Я посмотрела на сарай, в котором раньше всегда любил ковыряться мой папа, и поняла, как я по нему скучаю.

У нас были очень близкие отношения с папой, пока папа не уехал работать в другой округ, в другой город. Он не хотел уезжать от нас, но маме всегда было всего мало, а там была хорошая зарплата, поэтому она отправила его туда всеми возможными способами.

Мы с Зарой плакали, но понимали, что в нашей семье многое решает мама. Мама никак не могла понять, что нельзя ни при каких обстоятельствах разлучаться с семьей. Тем более на долгий срок. Теряется душевная связь.

Папа уехал, первое время он высылал нам деньги, а потом пропал. Мама подумала, что он просто нашел себе другую женщину и забыл про нас. Она запрещала нам говорить и спрашивать про папу.

Но однажды папин друг нам сообщил, что папа получил производственную травму и потерял память. Он подрабатывал на стройке. И какая-то тяжелая деталь упала ему на голову. Хорошо, что он остался жив и не стал инвалидом. Но он никого и ничего не помнил. За ним ухаживала женщина, у которой он снимал квартиру, пока работал. Поэтому никто нам об этом и не сообщил, пока папин друг не поехал туда. Он переживал за папу, он понимал, что папа не мог так пропасть.

Оказалось, что он не зря переживал. Он нашел его, все ему рассказал про нас и семью. Папа не помнил нас, он просто плакал от того, что он не один на этом свете.

Мы уговорили маму и тоже поехали к папе. Папа строил новую семью вместе с этой женщиной, он начинал свою жизнь с нуля. Он нас не вспомнил, но просил не терять с ним связь.

Мама сразу нам обрубила все связи с папой. Но мы с Зарой писали ему письма, которые передавал ему его друг. И часто ему звонили, когда выросли.

Я и сейчас ему звоню, конечно, я ему пытаюсь все рассказать, объяснить, он слушает, пытается дать совет, но все это не так, все это не так.

Я снова виню себя, что не могу приехать к нему. Что веду себя, как маленькая девочка, которой что-то запретили делать в детстве, и она до сих пор слушается, и не делает этого. Хотя я уже давно не девочка, и многое могу решать сама.

– Привет, ты, что тут стоишь?! Да ты вся мокрая?! – выехала на коляске Зара, увидев меня через окно.

– Зара, я научилась плавать, ты представляешь?!

– Поздравляю, а что не заходишь?! Думаешь, мне легко ездить на коляске, чтобы открыть тебе дверь?! – жалостливо произнесла Зара.

«Да, тебе-то точно трудно это делать, раз легче пройтись ножками», – ехидно подумала я и зашла в дом.

– Сама себе чай приготовь, я что-то устала.

«Моей сестре надо было поступать в театральный, такой талант пропадает», – снова подшутила я про себя и продолжила:

– А напомни мне, какой у тебя точный диагноз, это важно?!

– Ой, я точно не помню, могу показать тебе свое медицинское заключение, там все подробно описано.

– Давай.

– Возьми в шкафу, где все документы лежат.

Я достала маленькую картонную коробочку, в которую мама всегда складывала наши документы, и взяла оттуда Зарино медицинское заключение.

Я делала вид, что понимаю, что там написано, хотя сама ничего не понимала так же, как и Зара.