Орхидеи еще не зацвели

— Могу вам сообщить, что у меня наклевывается версия, — сказал я. — Но у меня еще пока нет доказательств.

— Доказательства — моя работа, — заявил инспектор и хищно сжал пальцы. — Выкладывай.

— Должен сразу сказать, в этой версии речь идет скорее о нечаянном убийстве, возможно, несчастном случае. Поэтому я не знаю, так ли уж обязательно привлекать непосредственного виновника к ответственности.

— Доказательства могут и не найтись, — сказал инспектор. — Если только мы не выйдем на прямого виновника. А без доказательств мы никого не задерживаем. Но ты рассказывай.

Остальные Мортимеры согласно кивнули. Генри молчал и смотрел на меня, будто видел впервые. А Стивен куда-то делся. Поистине, статус меняется, а человек остается прежним, как раньше, будучи камердинером, развеивался в воздухе, так и теперь развеивается, будто он не представитель одного из самых славных родов Англии, а чумазый индийский факир. Да и бог с ним, то есть слон Ганеша.

— Мы знаем, — начал я, — что сэр Чарльз кого-то ждал ночью у калитки. — Хью Лайонс однажды высказал мнение, что это могла быть его жена Лора.

— Не только возле трупа, но и в ближайших окрестностях вообще не было женских следов, — напомнил инспектор, а доктор кивнул. Остальные просто глядели.

— Так я же не говорю, что Лора там была! — воскликнул я. — Я одно время был помолвлен с этой бестией…

Со всех сторон раздались возгласы удивления и одобрения, Питер, главный егоза и бонвиван, даже захлопал в ладоши.

— Это было давно, — уточнил я. — Так вот, что б вы ни думали, я был действительно с ней помолвлен, и ее характер для меня — открытая книга. Назначить мужчине свидание ночью на болотах и не прийти туда — для нее самое милое дело. Она так наверняка и поступила в этот раз, уж слишком большое удовольствие ей это доставляет.

— Очень даже возможно, — потупившись, сказал Питер и с удвоенной энергией стал разглядывать свои руки, как будто бы желая убедиться, что они точно ничего не крали и никого не били.

— Однако ее мужу кто-то сообщил об этом свидании. И ее муж, человек ужасно ревнивый, а в еще большей степени эксцентричный, решил вмешаться.

— Что же в этом эксцентричного? — удивился Генри. — Я бы тоже вмешался на его месте. Я бы сам все узнал, жену запер, да и пошел разбираться.

— Это все так, но, видите ли, он оделся… ммм… — Не находя достаточно емких слов, я громко и повелительно хлопнул в ладоши. Тут же явился пупсик Бэрримор.

— Бэрримор, будь добр, принеси-ка сюда портрет Хьюго Баскервиля.

Двухметровый откормленный зайчик метнулся кабанчиком и тут же приволок искомое в своих волосатых лапах. Все правильно, у зайчика и должны быть волосатые лапы. У хорошего зайчика все волосатое.

— Но это же Лайонс! — воскликнул инспектор, тыча пальцем в портрет.

Все столпились возле бородатого Бэрримора, героически застывшего с выпяченной губой и тяжелым портретом в руках, ни дать ни взять крестьянин в русской опере «Смерть за царя».

— Действительно вылитый! И как мы не замечали! Ну да, ведь он Баскервиль, и к тому же он Хьюго, — зашебаршились они.

— Неудивительно, — сказал Грегори, более материалистически настроенный, чем остальные братья, — ведь он реставрировал эти портреты перед приездом сэра Чарльза.

— Короче, вот так оделся Хью Лайонс перед тем, как идти в Баскервиль-Холл. Все, Бэрримор, можешь уносить.

Пупсик так же безмолвно унес портрет. Мне показалось, что он избегает произносить реплики; я, впрочем, без реплик этого волосатозадого котеночка мог вполне безболезненно обходиться достаточно долгое время. Может быть, это игра воображения, но когда он покидал комнату, мне показалось, что у него из головы торчат рога, так что он у нас теперь не только котеночек, а еще и лосеночек. Или олененочек. Что-то сохатое. «Ну знаешь, братец, — подумал я ему вслед, — надо было раньше в своих бабах разбираться. Я-то тут при чем, Бэмби?»

— У Лайонса действительно есть такой костюм, как на портрете, я его сам в нем видел, — подтвердил Генри.

— Когда? — не без яду уточнил я, все еще мысленно подбирая нежные словечки к Бэрримору. Бросая ретроспективный взгляд из тьмы грядущего на этот разговор, я склонен думать, что тема яда прозвучала впервые именно в этих мыслях.

— Вчера, на болотах. Да что ты спрашиваешь, ты же тоже там был, — удивился Генри.

— Ты говорил, что ничего не помнишь.

— Уж это я помню. Но хватит приставать ко мне со всякими глупостями. Рассказывай скорей свою версию, что ты ходишь вокруг да около!

— Ладно, бог с ним. Итак, Лайонс, обладая значительным сходством с портретом Хьюго Баскервиля, к тому же одетый, как он, и взяв с собой Гинефорта…

— Какого еще Гинефорта? — хором спросили Мортимеры, они же ничего не знали!

— Собака его. Черная, здоровенная, как бычок-двухлетка, — охотно пояснил им Генри. — Чертовски похожа на адского пса, да еще и во рту лампочка.

— Зачем? — раньше остальных спросил Питер. — Зачем лампочка?

— Ну, вы же знаете Лайонса!

— Знаем, — печально сказал Шерлок. — Дальше!